Книга Сказки комнатных растений - Ольга Яралек

«Если финики добыть, Можно голод утолить! Силы всем они дают, И верблюд мой тут как тут!

Хлеб пустыни, хлеб пустыни — Самый главный ты поныне.

Вкус твой сладкий всем известен, Буду я с тобою честен, Не сорву я все плоды, Нет для этого нужды.

Хлеб пустыни, хлеб пустыни — Самый главный ты поныне.

Путникам другим поможешь, Утолить их голод сможешь. Самый вкусный в мире плод, Так и просится он в рот».

Мужчина срезал большую гроздь фиников и спустился вниз. Передохнув, караван скоро вновь пустился в путь, а мы с Глупостью улеглись на гладких листьях и стали пить удивительно вкусный голубовато-белый сахарный сок, которым нас угостила пальма.

— А вот интересно, — заговорила Глупость, — сколько литров такого сока ты можешь дать?

— Литров триста.

— Батюшки! А сколько килограммов плодов?

— Килограммов двести.

— Ну, да. Ты же уже говорила. А почему тот мужчина спел «и верблюд мой тут как тут»?

— Потому что финики здесь едят не только люди, но и верблюды, и лошади, и даже собаки.

— Что же получается? Ты тут всем даёшь всё необходимое! И пищу, и питьё, и кров!

— Так и получается, потому что я в пустыне одна. Есть финиковая пальма в пустыне — есть жизнь.

Раздался скрип песка. Из-за холма снова показался верблюд.

— Ещё один караван, — важно сказала Глупость.

— Возможно, — ответила Пальма. — Караванщики все знают мой оазис. Но нет, это не караван. Это одинокий путник. Я его знаю, это лекарь.

— А ему здесь что нужно?

— Тоже, что и всем. Финики.

— Покушать?

— Лечить людей.

— Как? Ты тоже лекарственная?

— Нет, я не лекарственная, но мои плоды обладают лечебными свойствами.

— И какими?

— Финики помогают при сильном кашле, укрепляют зубы и кости, ведь они содержат много кальция. Если сахара в крови мало, начинается головокружение, а финики сразу повышают содержание сахара!

— Ну, ещё бы. Это ведь сам сахар и есть, только с косточкой, — со знанием дела повторила я бабушкины слова. Мне здесь очень нравилось.

«Не то, что на алоэ. Когда некуда было спрятаться от палящих лучей, и мы изнывали от жажды. А здесь! Красота. Жарко, конечно, но под широкими листьями пальмы палящие лучи солнца не беспокоят. Напиться можно вдоволь. Так хорошо, что даже спать хочется», — думала я.

И действительно слабый жаркий ветерок убаюкивал, поглаживая щёки. Лист плавно качался вниз-вверх. Тишину нарушало лишь сухое перешёптывание листвы. Веки закрывались сами собой. Глупость посвистывала на соседнем листе, она уже давно заснула. Прищурив глаза, я смотрела на небо и думала о караванах, которые медленно движутся по пустыне и …

ТУК-ТУК-ТУК.

Мои глаза открылись. Оказывается, я тоже заснула. Кто стучит? Наверное, Глупость опять что-нибудь придумала. Но нет. Глупость сидит на соседнем листе и смотрит на меня.

ТУК-ТУК-ТУК.

Значит, это не сон? Мы свесились вниз. Молодую пальмочку, что стояла рядом с нашей Пальмой, рубили. Новый караван вошёл в оазис. Люди уже сидели на коврах, пили из кувшинов и ели с подносов.

— Что это? — с тревогой спросила я.

— Так добывается особое лакомство, — вздохнула Пальма. — Сердцевина молодых пальм очень вкусная. По вкусу напоминает миндаль. Но такое удовлетворение желаний путников для нас смертельно.

— Молодая пальмочка погибнет?

— Уже погибла.

— Как же так! — расстроилась я. — Им мало сладких фиников?

— Люди часто бывают неразумны.

Мужчины начали сворачивать свои ковры. Они уходили из оазиса, который осиротел, потеряв одну молоденькую пальмочку.

— Иногда люди ведут себя странно. А ведь они знают, к каким страшным последствиям может привести гибель оазиса.

— К каким?

— К гибели людей, разумеется. Неурожай фиников для тех, кто живёт в песках, означает голод, а голод — это смерть. Так уже было. Целые поселения вымирали из-за того, что погибал оазис финиковых пальм.

Пальма грациозно качнулась.

— Но у людей короткая память.

— А сколько лет живут финиковые пальмы?

— В два раза дольше срока, отпущенного человеку.

— Это сколько значит? — спросила Глупость.

— Двести лет.

Я смотрела на другие пальмы, которые провожали уходящий караван печальным покачивание. Мне было очень грустно. Столько доброго делала финиковая пальма для людей, а они иногда платили ей чёрной неблагодарностью. Мне было неудобно за всех людей сразу, ведь я тоже человек. Я думала, думала, думала, ничего не слыша и не видя. Но громкий голос Глупости заставил меня очнуться:

— Смотрите! Соседнее дерево всё ободрали!

— Как? Где? — забеспокоилась Пальма.

— Ни одного финика не оставили!

— На нём не было фиников, — облегчённо вздохнула Пальма.

— Как не было?

— Мы двудомные растения.

— Какие? — переспросила Глупость.

— Двудомные. Два дома. Так говорится, а на самом деле это значит, что есть мужские пальмы, а есть женские. Плоды созревают только на женских пальмах. На мужских пальмах плодов не бывает. Та пальма, на которую ты смотришь, мужская.

— Как у людей, получается? Вот это да! Я даже не знала, что такое может быть у растений!

— А ещё я работаю календарём, — весело сообщила Пальмочка, которая хотела поднять нам настроение.

— Календарём? На тебе делают зарубки?

— Не угадала, Алиночка. Просто за месяц у меня всегда вырастает один новый лист и отмирает один старый. Поэтому местные жители точно знают, прошёл один месяц.

— А я вот слышала, что надо говорить не пальмовый лист, а пальмовая ветвь! — заявила Глупость, поедая финик.

— Ничего удивительного в этом нет. Длина моего листа так велика, что многие путают его с целой веткой.

— Пальмовая ветвь! Так я же знаю! — закричала я. — Как-то не приходило в голову, когда про пальмовый лист говорили. А пальмовую ветвь дарят на олимпийских играх!

— На Олимпийских играх дарят ветвь оливы! — знающим тоном сказала Глупость.