Книга По обе стороны горизонта - Генрих Аванесов

Среди прочитанного, а за лето я прочел более ста томов, оказалось немало хороших, по-своему интересных и познавательных книг, но была и откровенная макулатура с политическим ура-патриотическим подтекстом, на которую не стоило тратить время. Из прочитанного в это лето как-то сами собой запомнились две книги. Первая своей несуразностью. В ней автор, кажется, Мальцев, со всей серьезностью писал во вполне литературной форме о том, как воспитать корову так, чтобы, живя в холодном коровнике на скудном рационе, она давала много молока. Более того, следуя воле автора и окончательно потеряв надежду на человека, корова начинала отращивать на себе длинную шерсть, дабы хоть как-то согреться зимой. Мне вспомнились деревенские коровы. Условия их жизни мало отличались от тех, что описывал автор, но шерстью они почему-то не обрастали, а когда им становилось совсем холодно, переставали давать молоко, что было настоящей трагедией для хозяев. Об этом я знал от своих деревенских друзей, а они-то получили эти знания совсем не из книг. Съездив как-то на дачу, я зашел к своим друзьям в деревню и, к слову пришлось, заговорил об опыте Мальцева при мужиках, чинивших как раз в это время жалкий покосившийся сарайчик, который и коровником можно было назвать только с очень большой натяжкой. Они так посмотрели на меня, что я понял: такая идея массами не овладеет.

От Сереги я еще раньше слышал истории, подобные коровьим. Тогдашний главный селекционер страны Мичурин провозглашал лозунг: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». Серега говорил, что Мичурин, наверное, сделал много полезного, но его лозунг – варварство. О необходимости бережно относиться к природе писал еще Лев Толстой. Ругал Серега, правда, очень тихо, и другого видного деятеля от сельского хозяйства – народного академика Лысенко. Тот утверждал, что яровая пшеница может превратиться в озимую и наоборот при условии достаточности веры в свое дело агронома, который с ней работает. Я не знал, чем яровая пшеница отличается от озимой, но Сереге верил безоговорочно, он говорил, что вера тут ни при чем – работать надо.

Другая книга, наоборот, произвела на меня действительно положительное и даже неизгладимое впечатление. В ней рассказывалось о киевском профессоре медицины, кардиохирурге Амосове, который одним из первых занялся операциями на сердце и, в том числе, созданием протезов сердечных клапанов. Я так никогда и не узнал, что такое митральный клапан, но переданная автором обстановка заинтересованного научного поиска меня захватила. Мне самому захотелось оказаться в подобной обстановке, жить какой-то, возможно, недостижимой идеей, пробовать и искать.

Проведя половину дня в библиотеке, я отправлялся в автоклуб, где тоже был своим человеком. Здесь я переодевался в промасленный черный халат и принимался ремонтировать какой-нибудь агрегат одной из клубных машин. В этой, далеко не всегда интересной и приятной, работе была своя корысть. Отработав сколько-то часов в гараже, можно было записаться на участие в очередном автопробеге и не в качестве пассажира, а в качестве водителя. Автопробеги по Подмосковью устраивались в клубе пару раз в неделю. Две-три машины с четырьмя мальчишками и инструктором в каждой отправлялись в какой-нибудь подмосковный город. Инструктор делил дорогу на равные части и по очереди сажал нас за руль. Самым почетным считалось вести машину по Москве. Это доверялось наиболее опытным из нас, и я уже был в их числе. В это лето я, кажется, не пропустил ни одной поездки.

В следующем учебном году мы практически не пересекались с Серегой. Он был занят учебой, кроме того, между школьниками разница в возрасте ощущается меньше, чем между школьниками и студентами. Серега как бы перешел в другую касту, пока далекую для меня. В московских школах в это время ввели совместное обучение. Часть ребят перевели в девчачьи школы, часть девочек – в мальчишеские. Я попал в другую школу и начал учиться вместе с девочками. Скажем прямо, они меня уже давно интересовали и даже очень. Одна из них мне явно нравилась больше других. Мы подружились, но дальше совместных прогулок и походов в кино и театр дело не шло. Мы оба были очень застенчивы. Кроме того, длительное и в каком-то смысле бесцельное времяпрепровождение меня раздражало. Но зимой этого года неожиданно для себя я познакомился с женским полом, а точнее с одной из его представительниц весьма близко.

В своем подъезде нашего большого пятиэтажного дома я славился как электромонтер. Меня часто звали что-нибудь починить, и я никогда никому не отказывал в помощи, не беря никакой платы. На этот раз меня позвала молодая, красивая женщина с третьего этажа. У нее в квартире погас свет. Я взял нехитрый инструмент и зашел к ней. С пробками я справился за пару минут. Свет загорелся, и я собрался уходить. Но она позвала меня в свою комнату, усадила на диван и поставила на стол чайник и конфеты. Сама в легоньком халатике, под которым явно ничего не было, уселась рядом. Когда она потянулась к чайнику, верхняя пуговичка на халатике сама собой расстегнулась, и… Я не буду далее описывать картину своего совращения. Могу только сказать, она была прекрасна… Ушел я от нее уже поздним вечером в приподнятом настроении. Нетрудно догадаться, что в последующие дни, недели и даже месяцы, я был частым гостем в этой квартире. Каждый раз, чтобы попасть туда, нужно было выбрать момент, когда все обитатели квартиры разойдутся по своим делам. Мы договаривались об условных знаках и научились строго соблюдать конспирацию. Кажется, мы преуспели в этом деле во всех отношениях. Она оказалась хорошей и знающей учительницей, а я способным и выносливым учеником. Ради наших встреч я прогуливал все, что угодно. Единственное, что меня беспокоило, это смутное понимание того, что, наверное, я теперь должен на ней жениться. Вот этого мне совсем не хотелось. Однажды я заговорил с ней об этом, но она сразу меня успокоила: «Ты что, дурачок, хочешь, чтобы меня посадили за совращение малолетних? А не посадят, так на смех поднимут – я ведь лет на десять старше тебя. Мне нужен мужик взрослый. Вот найду такого, и все наши игры кончатся». Действительно, где-то во время экзаменов за десятый класс я встретил ее у нашего дома. Она явно ждала меня. «Извини, – скороговоркой произнесла она, – нам пора расстаться. Я нашла того, кто мне нужен. Спасибо за утешение». Я тоже поблагодарил ее и совершенно искренне. Конечно, хотелось бы попрощаться в несколько иной обстановке, но, что делать. Я все понял и в последующий год-два, пока я еще жил в этом доме, ничем, ни взглядом, ни словом не напоминал ей о нашем прошлом. Она вышла замуж, родила мальчика и была, похоже, счастлива в браке. Школьные же девочки перестали представлять для меня интерес.

Годы поиска

Я закончил десятый класс. Получил аттестат зрелости. В нем было много троек и всего несколько пятерок – по физике и по разным разделам математики, но это меня нисколько не смущало. Надо было поступать в институт. В ином случае еще через год маячила перспектива попасть в армию, чего, глядя на Серегу, совсем не хотелось. Мои родители мало могли мне помочь в выборе института. Я уже упоминал, что моя мама была преподавателем музыки. Отец тоже был музыкантом – пианистом. В свое время они очень много сделали, чтобы и меня направить в это русло, но не вышло. Похоже, медведь наступил мне сразу на оба уха, и родители с тоской и недоумением следили за моей все большей и большей увлеченностью техникой. Естественно, они ничего не знали о высших учебных заведениях, где изучают радиоэлектронику, которую я решил сделать своей профессией. Не знал об этом ничего и Серега – мой главный советчик во многих житейских вопросах.