Книга Лучшее время начать. Мечтать, творить и реализовать себя в зрелом возрасте - Эмма Лайвли

2. Будь у меня больше времени, я бы…

3. Будь у меня больше времени, я бы…

4. Будь у меня больше времени, я бы…

5. Будь у меня больше времени, я бы…

6. Будь у меня меньше времени, я бы…

7. Будь у меня меньше времени, я бы…

8. Будь у меня меньше времени, я бы…

9. Будь у меня меньше времени, я бы…

10. Будь у меня меньше времени, я бы…

Расчищаем путь

На пенсии мы все больше времени проводим дома и замечаем всякие недостатки: недоделанный дверной проем; сломанный ящик в шкафу, который постоянно заедает; истершийся коврик, который следовало бы заменить. Мы начинаем ценить красоту, к которой раньше были слепы: подушку, заботливо вышитую тетушкой Мод; вид на озеро; природу. Чувство включенности в происходящее не только наполняет нас благоговением перед окружающим миром, но и призывает к действиям.

Лучший путь к тому, что нам действительно нужно, – избавиться от того, что не нужно.

Мари Кондо

Дом предоставляет немало возможностей для творческой реализации: декорирование, столярничество, вышивание, цветоводство… Теперь у нас много времени, чтобы наслаждаться обстановкой и с удовольствием заботиться о своем жилище.

Наше рабочее место всегда было на виду. И, конечно, мы старались содержать его в чистоте и порядке. В конце концов, беспорядок – признак неуважения к себе. На пенсии же легко пасть жертвой беспорядка. Если нас никто не видит, появляется желание оставить все как есть. Бумаги свалены в кучу. Журналы валяются стопками. Стоит ли удивляться, что мы не можем сосредоточиться за письменным столом? Беспорядок – враг ясности. Несколько минут уборки повышают резкость восприятия, и большинство медитативных практик длятся всего 20 минут. 20 минут, потраченных на уборку, – эффективная форма медитации. Избавляясь от старых бумаг, мы расставляем жизненные приоритеты. Сортировка документов дает понять, что нам действительно нужно. Заваленный стол или ящик для носков равнозначен запутанному сознанию (обратное, разумеется, тоже верно).

При уборке дома Мари Кондо[17] советует оставлять лишь то, что «дарит радость», и избавляться от остального. На первый взгляд, звучит радикально, но идея минимализма (что подразумевает не превращать дом в склад, а оставлять лишь необходимое) несет в себе большой смысл. Кондо предлагает подержать в руках каждую вещь и уверяет, что так мы поймем, расстаться с ней или оставить. Подобный метод побудил многих, многих последователей Кондо выбросить много, много мешков старья. Это активный способ проявления уважения к дому, к себе самим и своему выбору. Для пожилых людей процесс избавления от залежей играет особую роль: мы освобождаем пространство для новых идей. Мы готовим комнату для инсайтов, в буквальном смысле очищая свое сознание.

Уборка при работе с историей жизни очень полезна. Вещи напоминают нам о прошлом, и их ценность при этом возрастает или, наоборот, уменьшается. Эстер работала над историей жизни и одновременно готовилась покинуть дом, где прожила много лет. «Это было тяжкое испытание, – говорит она теперь, – но я даже рада. Сразу после выхода на пенсию я продала дом. Я планировала переехать, но не ожидала, что это случится так быстро. Времени на обдумывание не осталось: пришлось быстро пересмотреть вещи и решить, что взять с собой. Поначалу было невыносимо, но в итоге я ощутила облегчение». Пока Эстер избавлялась от накопленных за 35 лет вещей, перед глазами проносились картинки из прошлого. «Истории, написанные моими детьми, костюмы, которые я сшила им на первое сольное фортепианное выступление, мой диплом из колледжа, дипломы детей – все было тут, вся моя жизнь». Такой радикальный и драматичный контакт с прошлым помог Эстер быстрее сделать выводы. «Когда ты смотришь на вещи и необходимо принять решение, выкинуть их или оставить, понимаешь, сколь многим ты владеешь и как много из этого совершенно не нужно».

Можно весьма роскошно обставить комнату, убрав из нее мебель, вместо того чтобы внести ее туда.

Франсис Журден

Чем больше Эстер выбрасывала, тем легче ей это давалось. «Мама всегда дарила мне прекрасные открытки, – рассказывает она. – Первым порывом было сохранить их все. Но буду ли я доставать их и пересматривать? И я оставила лишь некоторые из них. Взамен я пообещала себе всегда ценить мамин художественный вкус. И теперь, покупая для кого-то открытку, я стараюсь делать это так же вдумчиво, как мама. Думаю, этим я оказываю ей больше уважения».

На пенсии у многих появляется ощущение, что собственный дом, до которого не доходили руки, давит на них. Сэм, актер с Бродвея, начал работать над историей жизни в 70 лет. «Я по-прежнему ходил на кастинги, – рассказывает он, – и подрабатывал диктором или в рекламных проектах. Но работы стало меньше, а времени больше. На седьмом десятке наступило затишье. Я не знал, что должен чувствовать, и погрузился в депрессию. Я думал о ровесниках, получивших «Оскары». У меня была успешная карьера, но я продолжал сравнивать себя с другими. Что, если бы в тридцать я остался в Лос-Анджелесе? Что, если бы не вышел на свое первое шоу на Бродвее? Как бы все сложилось? Возвращаясь в прошлое, я мало-помалу стал ценить свой профессиональный путь. Это был не чей-либо путь, а мой. Я могу гордиться своей работой. Я общался со множеством интересных людей».

Не храните дома то, что, как вы знаете, вам никогда не пригодится, или то, что не кажется вам красивым.

Уильям Моррис

Сэм решил принять свою жизнь такой, какая она была, а не какой могла бы быть. Он впервые обратил внимание на свою обстановку и понял, что, пытаясь сохранить каждую мелочь, превратился в барахольщика. Дом переполняли памятные вещи: афиши и фотографии за все годы съемок, начиная от эпизодических ролей в молодости вплоть до настоящего момента.

Предложение избавиться от запасов одним волевым решением Сэм воспринял с нескрываемым ужасом. Но в квартире накопилось столько всего, что для него самого уже не оставалось места. Наконец Сэм признал, что большая часть запасов ему не нужна. «Я всегда чувствовал себя менее значимым, чем коллеги. Вероятно, вещи были доказательством моей карьеры. Видишь? Я танцевал с Мэрилин Монро. Я встречался с Ричардом Роджерсом[18]. Обо мне писали здесь и здесь. Но оглушающий шум вещей мешал мне думать, не оставлял шансов оценить со стороны, что я сделал и что хочу делать. Я сложил бумаги в коробки и спрятал на антресолях. Что мне это дало? Я перебрал все, – продолжает Сэм, – и вдруг почувствовал, что впервые в жизни отдал должное пройденному пути. Я всегда принижал свои успехи и даже не осознавал этого».