Книга Колдовское наваждение - Аннет Клоу

В пятницу, 18 апреля, когда Тереза сидела в гостиной, а Патриция читала книгу, раздавшийся отдаленный шум нарушил тишину и спокойствие.

— Что это было? — воскликнула Тереза, испуганно раскрыв глаза и театрально приложив руку к сердцу.

— О чем ты? — взглянула на мать Патриция, оторвавшись от книги.

— Боже праведный! Только не говори мне, что ты ничего не слышала! Какой-то странный звук!

В этот момент звук повторился, и Тереза торжествующе сказала:

— Вот! Слышишь? Слышишь?

Патриция пожала плечами.

— Это — гром, — сказала она и вернулась к чтению.

Миссис Колдуэлл вышла на веранду. Вернувшись, она заявила:

— Это не гром. На небе нет ни облачка!

— Наверное, гремит где-то вдалеке, мама, — пояснила Патриция.

— Это ружейная стрельба, — многозначительно сказала Тереза. — Я в этом уверена.

— Ружейная стрельба? — переспросила Патриция. — Какая может быть ружейная стрельба, если сражения идут за семьсот километров от нас?

— Тем не менее я уверена в этом, — твердо произнесла Тереза.

Патриция встала и закрыла книгу. Теперь она отчетливо слышала гул и согласилась, что он не был похож на раскаты грома.

— Мама, ты полагаешь, что это, может быть, форт сражается с янки? Неужели янки поднялись вверх по реке? — спросила Патриция.

— Поднялись вверх по реке? — повторила Тереза, вытаращив глаза. — Не глупи! Они никогда не смогут пройти форты, и я уверена, что они не настолько глупы, чтобы даже сделать такие попытки.

Когда появилась служанка, Патриция сказала, обратившись к ней:

— Джевел, пожалуйста, скажи Джозефу, чтобы он сходил в город и узнал, что это был за шум.

Патриция заметила какой-то странный взгляд и незнакомое ей выражение лица у чернокожей женщины, но не придала этому значения, решив, что Джевел была также обеспокоена странным звуком.

Спустя тридцать минут дворецкий Джозеф вошел в комнату.

— Мисс Патриция, это на фортах…

Миссис Тереза Колдуэлл всплеснула руками и приложила руку к сердцу. Ее дочь проигнорировала этот жест и продолжала расспрашивать дворецкого:

— Неужели янки стараются пройти форты?

— Нет, мисс, они обстреливают форты снарядами.

— Что? — Переспросили обе в один голос.

— Мисс Патриция, это канонерки они подошли к фортам и стали их обстреливать снарядами, — ответил дворецкий.

— Спасибо, Джозеф, — произнесла Патриция.

После того как дворецкий покинул комнату, обе женщины в сильной растерянности посмотрели друг на друга. Миссис Тереза Колдуэлл судорожно теребила концы своего носового платка.

— Что же нам делать, Патриция? — наконец выкрикнула она. Может, нам отправиться вверх по реке на плантацию?

— Не нервничай так, мама, — сказала Патриция. Но хотя она и успокаивала мать, чувство тревоги охватило и ее.

— Сейчас янки обстреливают форты. Они еще очень далеко от города. И, кроме того, ты слышишь, мама, — Патриция замолчала и прислушалась, — стрельба уже прекратилась. Форты, возможно, уже потопили корабли.

Ее слова не убедили Терезу, так как отдаленный грохот повторился снова. И все последующие дни он не прекращался уже ни на час.

С самого начала войны Патриция очень боялась врага. А теперь неприятель стоял уже у их ворот. Смогут ли защитники фортов устоять под бомбардировкой янки? А что если янки пройдут форты? Что потом? Был еще броненосец «Миссисипи» — но это был один корабль против многих.

«Благодаря» Клэю Феррису и тому, что он вскружил ей голову, были уничтожены торпеды. Она знала, что отец не закончил еще конструировать подводную лодку. Еще была надежда, что форты удержат янки от прорыва к городским докам. Но если янки прорвутся, они смогут высадить солдат с кораблей прямо на улицах города! И тогда им придется сражаться с солдатами Конфедерации прямо на улицах Нового Орлеана!

Патриция содрогнулась. Воображаемая картина была так ужасна и абсурдна, нет… нет… этого не должно произойти. И все-таки… форты, представлявшие собой единственную реальную защиту города, уже который день были под сильным обстрелом.

Пришло пасхальное воскресенье, а янки продолжали непрерывно обстреливать форт. Патриция с матерью в сопровождении Федерико отправились на пасхальную мессу в церковь Святого Патрика.

Там, как и во всех других церквах города, горожане обсуждали военные действия и делились друг с другом последними новостями. Обстрел действовал всем на нервы, и по этому поводу ежечасно распространялись новые слухи.

Одни говорили, что корабли янки уже прорвались через форт и поднимаются к городу; другие — что фортам нанесен только небольшой ущерб, и они выстоят. Распространялись слухи о том, что Новый Орлеан наводнен диверсантами, и что рабы поднимают восстания на плантациях.

По дороге домой из церкви миссис Колдуэлл озабоченно и решительно сказала:

— Патриция, мы не можем больше оставаться здесь, так как янки скоро будут в городе. Нам необходимо немедленно отправляться отсюда на плантацию «Белль Терр».

Мама, не впадай в истерику, — сказала жестко Патриция. — Мы ничего не знаем, а то, что мы слышали — это из непроверенных слухов. А что если рабы восстали на плантациях? Я скорее встречусь лицом к лицу с янки здесь, нежели буду оказывать сопротивление рабам в «Белль Терр».

— Ох, твой бедный отец! Что мы будем делать? — в отчаянии произнесла Тереза.

— Будь разумной, мама, — ответила ей Патриция. — Что можем ты и я сделать, чтобы защитить папу? Без нас ему легче позаботиться о себе. Скажи ей, Федерико, — обратилась Патриция к брату.

— Это правда, мама, — отозвался Федерико. — Папа категорически не захочет, чтобы ты поехала туда, где есть опасность. И я запрещаю тебе тоже. Тебе будет лучше здесь, в городе, где солдаты, такие как я, защитят тебя. И, кроме того, янки никогда не прорвутся через форты.

— Это ты так говоришь, Федерико. Но почему армия покинула нас? — спросила Тереза. — И что мы будем делать здесь с Патрицией? Я даже не могу представить себе, что будет — все эти ужасные, взбешенные мужчины, бегущие с дикими воплями по улицам, грабящие и убивающие и… — она остановилась, боясь выговорить то страшное слово.

— И насилующие, — четко закончила Патриция.

Она вдруг представила среди этих ужасных солдат в голубой форме Его. И так ясно увидела его густые черные волосы, худощавое лицо с чувственным ртом, стройную фигуру. И тотчас в памяти возникли сцены той знойной страстной ночи, когда она почувствовала сладостную и коварную силу его тела. Нет, тот случай нельзя назвать насилием. Нет, нет, это не было насилием. Слезы хлынули из ее глаз, но она вытерла их и категорично сказала: