Книга Пророчество о сестрах - Мишель Цинк

Когда же я снова сую руку в сумочку, то нашариваю там шелестящую ленту, а вместе с ней — тот твердый предмет, что чувствовала на ладони, сидя в экипаже. Разворачиваю бархат, и вот уже черная лента змеится по моей белой ночной сорочке.

Что-то вроде ожерелья, думаю я. Черный бархат окружает маленький металлический медальон, подвешенный между двумя отрезками ленты. Сперва мне кажется, это бархотка, но когда я подношу украшение к шее, оказывается, что лента коротка, не застегнуть. Взгляд мой прикован к подвеске. Совсем простенькая — всего-навсего плоский, даже не очень блестящий золотой диск. Я тру его пальцами, глажу прохладную поверхность с обеих сторон. Похоже, на обратной стороне выбито какое-то изображение. Перевернув медальон, я вижу прорисовывающиеся на гладкой поверхности диска темные очертания. В спальне темно, так что мне приходится нагнуться поближе к диску и напрячь зрение. Очертания мало-помалу обретают ясность.

Самым кончиком пальца я обвожу узор по краю диска — как будто воссоздаю рисунок, что вижу у себя под рукой. Палец мой погружается в выбитый на диске круг, поверхность его чуть вдавлена, в отличие от узора у меня на запястье.

Узор почти в точности такой же. Единственное отличие состоит в том, что в центре подвески изображена буква «С». Поворачиваю запястье, перевожу взгляд с холодного диска у себя на ладони на мою отметину. Однако в ней тоже появилось нечто новое — видно, вызванное к жизни медальоном, что я держу в руке. Расплывчатое пятно, что сформировалось внутри изображенного у меня на запястье круга, словно бы стало более резким, отчетливым. Оно все проясняется, буквально у меня на глазах, и очень скоро делается похожим на букву «С», совсем как на подвеске.

Теперь я знаю.

Сама не пойму, откуда, — но я знаю, для чего предназначена эта бархатная ленточка, для чего она нужна. Я оборачиваю ее вокруг запястья — и совсем не удивляюсь тому, что она подходит туда идеально или что когда я застегиваю застежку, черная лента прилегает к коже ровно и гладко. Медальон лежит поверх такого же круга у меня на запястье. Я почти ощущаю, как приподнятая кожа рубца плотно входит в выгравированный узор подвески. И меня пронзает ощущение жуткой, пугающей связи между нами.

Это-то меня больше всего и пугает — зов тела, обращенный к медальону. Необъяснимое сродство с вещью, которая словно бы всегда принадлежала мне, хоть я никогда в жизни до сегодняшнего дня ее в глаза не видела. Именно поэтому я торопливо снимаю браслет. Открываю тумбочку у кровати и прячу бархатную ленточку в самую глубину ящика.

Я очень устала. Откинувшись на подушку, я погружаюсь в сон, глубокий и крепкий. Меня поглощает беспросветная мгла, и в последний миг перед тем, как провалиться в нее, я понимаю: вот это и есть мертвый сон.

* * *

Я лечу — вверх, вон из своего тела. Оно, спящее, остается лежать внизу, я же в порыве ликования мчусь прочь, наружу, прямо через закрытое окно.

Мне всегда снились странные сны. Самые ранние воспоминания мои связаны не с миром созданий из плоти и крови, не с голосом матери, не с шагами отца в коридоре, но с загадочными безымянными тварями и тем, как быстро я мчалась от них сквозь ветер и лес.

И все же до сих пор, вплоть до папиной смерти, мне никогда не снилось, что я летаю. Или, во всяком случае, я таких снов не помню. Теперь они снятся мне почти каждую ночь, и я не удивлена, обнаружив, что парю над домом, над холмами, над дорогой, что ведет от нашей усадьбы. Скоро я уже пролетаю над городом и дивлюсь, насколько по-другому выглядит он в дымке моего сна, под таинственным покровом ночи.

Мимо пансиона Вайклифф и книжной лавки, мимо дома, где живет Соня Сорренсен, — я покидаю город. Он остается позади, а теперь внизу раскинулись темные поля. Небо надо мной и вокруг меня светится. Это уже не черный ночной бархат, а глубокая бесконечная синева, в безднах которой таится фиолетовый оттенок.

Скоро я оказываюсь над каким-то более крупным городом. Высокие здания тянутся к небу, громадные фабрики выплевывают в ночные небеса тучи дыма, хотя я не чувствую едкого запаха. Вот я уже на окраине города, и через долю секунды подо мной, насколько хватает глаз, простирается океан. Я парю над ним. Сердце поет и ликует.

А вот теперь я уже чувствую запах.

Соленая влага наполняет ноздри, и я громко смеюсь от восторга. Мокрый ветер раздувает волосы. Сейчас я готова лететь так вечно, всецело отдаться индиговому небу моего шалого странствия.

Я мчусь над водой все дальше и дальше, и вот город вдали уже сжался до крошечного пятнышка… исчез совсем. Внизу катятся волны. Тихий голосок осторожности призывает меня вернуться, нашептывает, что я забралась слишком далеко, — но это лишь тень предупреждения. Я не слушаю его, упиваясь вольной энергией полета. То спускаюсь к волнам, то снова взмываю в таинственное небо.

Однако предостерегающий шепот становится все громче, все настойчивее, и вот это уже не шепот, а самый настоящий голос. Я отчетливо слышу его. Это голос девушки. Звучит он сдавленно и сбивчиво, точно срывается.

— Возвращайся! — умоляет он. — Ты зашла слишком далеко! Вернись!

Что-то в звуке этого голоса заставляет меня остановиться, и я с изумлением осознаю, что зависла в воздухе — не то чтобы лечу, но и не тону в море моего сна. А потом я ощущаю нечто иное. Новое. Что-то зловещее ревет позади меня, мчится ко мне с безумной скоростью, которая наконец заставляет меня очнуться и обратиться в бегство.

Я гоню себя по небу обратно, туда, где, по моим представлениям, находится земля. За время этого краткого полета моя фантастическая способность контролировать скорость и направление каким-то образом возросла, и, несмотря на страх, тело гудит от этого нового знания, новой силы.

Однако, покуда я мчусь к дому, под всем этим ликованием возрастает и страх. Неизвестная и ужасная тварь все ближе и ближе, стремительно несется за мной по пятам. А путь не близок, хотя я преодолеваю мили, точно простые футы.

Тварь позади меня издает дикий шум. Пронзительные вопли наполняют меня паникой настолько обессиливающей, что я невольно сбавляю скорость — именно теперь, когда она более всего мне нужна. Впереди, уже не так далеко, маячат темные очертания города. Я близко, и все же преследователь — и мой собственный страх — тянут меня назад. Чего доброго, я и вовсе остановилась бы, если бы не фигура, что летит навстречу мне со стороны города.

Сперва она — лишь бледное мерцание вдали, но очень скоро уже оказывается прямо предо мной. Еще миг, и я потрясенно осознаю, что это ясновидящая, Соня Сорренсен.

— Спеши! Скорее! Нельзя терять ни секунды! Ох, ну зачем только ты забралась так далеко? — Произнося это, она нетерпеливо подталкивает меня вперед. — Давай! Назад, как можно скорее. Я за тобой.

Я не останавливаюсь для того, чтобы подивиться, как и почему в моем сне вдруг появилась Соня Сорренсен. Я слышу панику в ее голосе — и со всех сил лечу вперед. Она мчится за мной по пятам, и так мы достигаем города.