Книга Длиною в жизнь - Энджи Фримен

— При данных обстоятельствах, я думаю, у нас не может быть ничего общего, — отчеканил он.

— Неужели ты собираешься так легко меня отпустить? — с лукавой улыбкой спросила Глория. — Ведь я могу очень быстро исчезнуть, и исчезнуть навсегда.

Это было именно то, что он и хотел услышать.

— Я хочу попробовать снова наладить свою жизнь, а это может затянуться надолго.

Он пытался говорить сухо и деловито, но поневоле злился, и это проскальзывало в его интонациях. Однако Кевину не хотелось причинять боль этой, в сущности совершенно незнакомой, женщине. Но что же, черт побери, он ей должен сказать или пообещать?!

— Мне кажется, я знаю, как помочь тебе, — с состраданием сказала она.

— Это не в вашей власти.

— Ты выглядишь очень странно, Кевин! — печально воскликнула Глория после недолгой паузы. — И разговариваешь со мной так, словно мы совершенно чужие люди.

— Именно это я и чувствую, — подтвердил он, выдавливая улыбку, — причем не только по отношению к вам, но и по отношению к самому себе.

Ее миловидное лицо исказила гримаса отчаяния.

— Я хотела предложить тебе погостить у меня пару недель в Мельбурне. Но тебе, насколько я понимаю, этого совсем не хочется?

Кевин поджал губы. Конечно же, нет. У него есть любимая жена, так на что ему эта женщина?

— Боюсь, вы правы, мэм.

Глория вскочила с кресла и мелодраматично воскликнула:

— Но, Кевин, ты же не можешь так просто разорвать наши отношения! Я еще не готова к этому, да и тебе лучше лишний раз все обдумать. Подобный разрыв может травмировать нас обоих!

— В любом случае, я приношу свои искренние сожаления, — пробормотал Кевин и тоже встал. — Я благодарен вам за понимание, Глория.

Она посмотрела на него долгим пронзительным взглядом и неожиданно попросила:

— Пожалуйста, пообещай одну вещь. Если ты передумаешь, то позвони мне, ладно?

Он кивнул и, проводив Глорию до порога, открыл перед ней дверь.

— Именно так я и сделаю.

— До свидания, Кевин. Береги себя. — Она быстро поцеловала его в губы. — Я буду ждать.

Лучше не стоит, мысленно ответил он, чувствуя себя совсем разбитым.

Что я наделал? И что я вообще за человек?

Увидев Кевина в их номере в полдень, Трейси удивилась — она не ждала его так рано.

— Привет! Ты выглядишь не слишком веселым. Плохо себя чувствуешь?

— Я должен на пару дней слетать в Сидней, дела. Телекомпания собирается снимать сериал и для натуры выбрала наш курорт. Мне бы не хотелось оставлять тебя одну, ведь ты только приехала.

— Когда ты должен лететь?

— Я заказал билет на ближайший рейс. Понимаешь, должен был лететь Грег, но у него заболела жена, поэтому придется мне. Поверь, мне совсем не хочется уезжать, но у меня просто нет выбора.

— Все в порядке, работа есть работа.

Кевин внезапно нахмурился.

— Ну да, то же самое можно сказать и о нашем браке. Кстати, не хочешь составить мне компанию? Сможешь за час собраться?

Сидней. При других обстоятельствах Трейси с удовольствием слетала бы в этот город, однако сейчас ее останавливала мысль о том, что если Кевин улетит один, то она получит небольшую передышку. А ей просто необходимо хоть немного успокоиться и разобраться в своих чувствах!

— Если ты летишь по делам, то большую часть времени будешь занят, не так ли? — спросила она самым естественным тоном. — Так не лучше ли мне остаться здесь и привести дом в порядок? А когда ты вернешься, мы сможем туда переехать.

— Как скажешь.

Кажется, в его глазах промелькнуло разочарование. Или мне показалось? — усомнилась Трейси.

Как бы то ни было, она все равно почувствовала себя виноватой.

После того, как Кевин ушел, Трейси вздохнула с облегчением. Ей необходимо было побыть одной — примерно так же, как бредущему по пустыне усталому страннику наконец-то добраться до оазиса.

Прошлой ночью мы едва не занялись любовью, причем в тот момент я хотела этого так, как не хотела еще ни разу в жизни. Однако все мои желания, в сущности были не чем иным, как иллюзией.

Я чуть не совершила ошибку, казнилась Трейси, мне следовало обдумать все более основательно, а я, напротив, действовала как лунатик. В итоге сейчас я изнываю от напряжения и меня гложет чувство вины за невольный обман. Да, теперь я испытываю вину каждый раз, когда вижу страсть и желание в глазах Кевина и сознаю, что он никогда не найдет того, что ищет. Кроме того, меня страшат собственные желания, которые возникают всякий раз, когда в дело вступают обольстительные воспоминания. Да, следует признать, мне неистово хочется повторения прошлого.

Но я могу уехать прежде, чем Кевин вернется из Сиднея! — осенило Трейси, и она почувствовала долгожданное облегчение.

Никто не может заставить меня остаться. Если я буду действовать расторопно, то вполне успею подготовить дом к приезду Кевина, а затем напишу ему большое письмо, в котором подробно объясню, что я ему больше не жена, что он меня не любит и в сущности совсем не хочет.

Остаток дня она изнуряла себя работой по обустройству нового жилища Кевина, надеясь вытеснить невеселые мысли физической усталостью и утешая себя тем, что через пару дней все будет кончено и она спокойно сможет вернуться в Кэрнс.

Вечером Кевин позвонил из Сиднея.

— Я просто хотел услышать твой голос, — сказал он, — стоило мне уехать, как я тут же заскучал.

Трейси стало так стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю.

— Я с трудом мог сосредоточиться на делах, поскольку слишком много думал о тебе, — продолжал Кевин. — Сам не понимаю, что со мной происходит!

Трейси тяжело было это слышать. Она чувствовала себя подавленной. И вдруг — откуда только взялись силы! — Трейси заставила себя успокоиться и даже пошутить:

— Вероятно, это какой-то вирус. Прими пару таблеток аспирина и пей побольше жидкости.

— Не думаю, что это меня излечит, — хмыкнул Кевин, — более того, мне кажется, что мое состояние неизлечимо.

У Трейси вдруг задрожали колени, однако она продолжала все тем же легким тоном:

— Но ведь это может стать серьезной проблемой. Если ты будешь не в состоянии сосредоточиться на работе, то тебя просто уволят и что тогда?

— Спасибо, ты мне очень помогла.

— Всегда пожалуйста! — И она бессильно рухнула в кресло.

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Да все тем же, распаковываю коробки. Осталось совсем немного.

— Я бы не хотел, чтобы ты работала до полного изнеможения. Ты такая хрупкая, что, мне кажется, разлетишься как одуванчик, если я на тебя дуну.