Книга Соловьиная бухта - Эсси Саммерс

— Думаю, что да, — вынуждена была признаться Марго. — Правда, я ничего не знаю о своих предках.

— Вероятно, это было еще во времена революции, — заметила мадам. — Многие эмигранты приняли тогда английские имена. Какая фамилия была у твоей матери?

— У мамы была самая английская фамилия на свете, но имени своей бабушки я не знаю — тетя Руфь не любила вспоминать о прошлом. Мне всегда казалось, что у нее не было ностальгии по прошлому. Думаю, самым счастливым временем ее жизни было то, когда она вышла замуж, за дядю Ноэля.

Мадам не заметила, что Марго так и не назвала фамилию своей матери: Лора Ингланд. Ничего французского.

Некоторое время спустя Франсуа сказал Марго:

— Когда мы предложили тебе каждый вечер ужинать в доме, то хотели, чтобы ты не была привязана к кухне и больше общалась с молодежью. Девочки и Жюль очень рады. Девчонки такие взбалмошные… Надеюсь, когда они вырастут, то станут такими же сдержанными, как ты.

— Но ведь им всего пятнадцать и семнадцать. Они такие веселые, естественные, с ними и я перестаю быть серьезной. Вы все время ругаете своих девочек, но уверена, в глубине души гордитесь ими. Они такие добрые, их просто переполняет радость жизни.

Франсуа усмехнулся, его карие глаза потеплели.

— Просто я боюсь их избаловать. Сам я был единственным ребенком и считаю, что большая семья — лучшее, что может быть на свете.

— Мистер Росиньоль, по-моему, вам повезло, что вы встретили Жюстин. Она, как и Леони, веселая и непосредственная и в то же время серьезная и женственная. И всегда в хорошем настроении. Думаю, у нее было очень счастливое детство. Таких людей, как она, мало. И обычно они и других заражают своим весельем.

Глаза Франсуа Росиньоля стали серьезными.

— Да, у нее было счастливое детство и ничем не омраченная юность. Она вышла замуж за юношу, которого любила со школы. Но за неделю до рождения ребенка он умер, а девочка родилась мертвой. Не думаю, что кто-нибудь поймет, через что прошла совсем юная Жюстин.

Она мне как то сказала, что заставила себя жить только ради родителей. Рана Жюстин почти зажила, но я прекрасно знаю, что временами она вспоминает погибшего Саймона и своего ребенка. Марго, ты плачешь, дорогая! Марго шмыгнула носом и покачала головой:

— Простите меня, мистер Росиньоль, просто у меня к горлу комок подкатил. Мне так стыдно. Вообще-то я не завистлива, но в глубине души немного завидовала Жюстин. Мне казалось, что она никогда не знала бед и страданий. Глупо было так думать лишь потому, что она умеет держать себя. По сравнению с ее несчастьями мои беды кажутся ничтожными. Просто все свалилось на меня в один год: я потеряла тетю, потом дядю, затем собиралась выйти замуж за одного человека, но в его жизни появилась девушка, которую он всегда любил. Но с тех пор, как я приехала сюда, все это почти прошло.

— Да уж, нет места лучше, чтобы исцелить разбитое сердце, — улыбнулся Франсуа. — Мы с Жюстин служим тому доказательством. — Он сжал руку Марго. — Ничего, когда-нибудь ты выйдешь замуж, и у тебя будет большая семья. А пока тебе, конечно, хочется иметь близких людей. Считай, что ты их нашла! Мари обожает, когда ты сидишь с детьми, если ей с Фрэнком нужно поехать в город. Флора Мактавиш сказала, что при необходимости ты не против поработать в мотеле, и главное — все уверены, что, работая в нашем музее, ты помогаешь сохранить наследие нашего городка. Я рад, что к нам решил заглянуть французский посол. И некоторые крупные чиновники из Крайстчерча тоже приняли приглашение.

Марго была по-настоящему счастлива, когда однажды Жюстин сказала:

— Я знаю, что ты собиралась путешествовать по Новой Зеландии, но мы привыкли к тебе, и нам очень хотелось бы, чтобы ты осталась. Ты нам нужна. Что, если мы организуем тебе поездку по Новой Зеландии, когда закончится туристический сезон?

Марго, под руководством Жюстин аккуратно раскатывающая тесто для пирога, со смехом ответила:

— Если бы я не была вся в муке, то крепко обняла бы вас. Не думаю, что у меня хватит силы воли уехать. Я полюбила это место, вас, мистера Росиньоля, девочек, Жюля, мадам. И свою работу. В Лондоне мне нравилось спасать от уничтожения предметы старины, но никогда не нравилось ими торговать. Я чувствовала себя настоящей расхитительницей древностей! Совсем другое дело — работа в Музее. Мне бы хотелось прожить здесь хотя бы год. Как же мне повезло! Не могу понять, почему вы все так добры ко мне.

— Первая причина — это ты сама, Марго, а вторая… Я почти никогда не вспоминаю об этом, но Франсуа — мой второй муж. Я вышла замуж в двадцать лет за человека, которого любила с двенадцати. Он заболел еще до рождения нашего ребенка. Ему сделали операцию, но он прожил всего неделю. Мы знали, что он не увидит ребенка, но все равно строили планы. Если бы родился мальчик, мы бы назвали его Саймоном, а если девочка — Марго, в честь его бабушки-француженки. Родилась девочка, но она появилась на свет мертвой. Я никак не могла смириться с этим. И даже теперь я часто смотрю на девочек ее возраста и думаю: «Она была бы сейчас такой же… А сейчас ей было бы двадцать пять». Как тебе, Марго. Когда я произношу твое имя, то у меня возникает странное чувство. Словно тебя прислал сюда сам Господь. Я не хочу навязывать тебе свое мнение, потому что это твоя жизнь, но если ты сможешь остаться с тетей Элизой, то этим заполнишь небольшую пустоту в моем сердце. Я хочу сказать, ту большую пустоту. Так, а теперь положи это тесто на фрукты. Я выбрала неподходящий момент для рассказа.

Марго бережно поставила пудинг, сняла фартук, обняла Жюстин и поцеловала ее в щеку.

— Спасибо, что поделились со мной, Жюстин. В моей жизни тоже есть пустота. Я никогда не шала своих родителей. Мама умерла почти в то же время, когда вы потеряли свою Марго. Ее разлучили с моим отцом.

— И он оставил тебя на воспитание тете? Или тоже умер?

— Он даже не знал, что у него будет ребенок. Жюстин я останусь здесь до тех пор, пока мадам будет нуждаться во мне. — И добавила про себя: «Надеюсь, Пьеру Лаверу так понравится в Англии, что он не захочет возвращаться».

До открытия музея оставалось совсем немного. Крайстчерские средства массовой информации — газеты, телевидение и радио — постоянно напоминают об этом. Почти каждая семья в окрестностях находила предметы старины, и на плечи Марго ложилась задача по их классификации.

Она мечтала создать каталог, потому что у некоторых экспонатов были очень увлекательные истории, передававшиеся из уст в уста. Марго дала интервью на телевидении, и оно было таким удачным, что руководство Кентерберийского музея попросило ее произнести речь во время открытия.

Марго смутилась, но Франсуа Росиньоль добродушно заметил:

— У нас нет никого более образованного в этой области, чем ты. Ты можешь сравнить наши экспонаты с теми, что хранятся в больших музеях и салонах Лондона. И тогда люди поймут, какими сокровищами мы владеем. И это событие совершенно изменит положение с мотелями Анри Лаверу. Этот музей станет настоящей туристической достопримечательностью. Ну как?