Книга Под звездным дождем - Джейн Портер

— Лучше потерять принцессу, верно? — вздохнул Деметрис, потирая лоб. — Ладно. Держи меня в курсе.

Закончив разговор, он снова посмотрел в окно. Шанталь по-прежнему стояла возле машины, нервно проводя по ней руками.

Ее голова была опущена. Лицо скрыто. И все-таки он остро почувствовал уязвимость принцессы. Ее семья очень волнуется за нее, однако семейство Тибоде в Ла-Круа не желает, чтобы их беспокоили.

Тибоде необходимо проверить. Перед тем как принять душ, Деметрис сделал еще один звонок, на этот раз в свой офис в Афинах. Пора начать серьезное расследование, связанное с жизнью Филиппа и Катрин Тибоде. Ему нужно знать о них все. Ему также нужны сведения об их покойном сыне Армане, их единственном ребенке, который был женат на Шанталь.

Важны мельчайшие подробности, указал Деметрис своему помощнику.

Стоя в душе, Деметрис размышлял о том, что ему известно о Шанталь: мать — американка; идиллическое детство в Мелио; смерть обоих родителей, когда ей было четырнадцать лет; заботливое отношение к сестрам; сложный брак; маленькая дочь.

Он правильно поступил, привезя ее на Рок. Это — наилучшее убежище, неприступный остров. Никто не может приплыть или прилететь на самолете или на вертолете без его разрешения. Немногочисленные семьи, живущие и работающие здесь, так или иначе обязаны ему своей жизнью, и для них жизнь на острове безопасна и приятна.

Люди знают, кто он и что сделал, и благодарны, что он не осуждает их.

Надев полотняные брюки цвета хаки и черную трикотажную рубашку с короткими рукавами, он пригладил короткие черные волосы и спустился вниз. Принцесса наконец вошла в дом и бродила по первому этажу.

Шанталь прошла по полупустым комнатам. Внутри дом выглядел так же по-спартански, как снаружи: побеленные стены, скудная меблировка, никаких украшений. Ни картин, ни книг, ни телевизора — ничего для развлечения или удовольствия.

Деметрис появился так тихо, что она вздрогнула. Он пугает ее, пробуждая в ней множество желаний.

Они на мгновение встретились взглядом, и Шанталь отвела глаза, чувствуя, что краснеет.

— У вас пустой дом, — заметила она, удивляясь, как сильно напряжены у нее нервы, а тело переполняет необъяснимая нервная энергия.

— У меня есть все, что мне нужно.

Даже не глядя на него, Шанталь чувствовала, что Деметрис изучает и оценивает ее. Наблюдать он умеет.

— Так чем же вы здесь занимаетесь? — спросила она, нарушив напряженное молчание. — Как вы проводите время?

— Я работаю.

— У вас здесь офис?

— Внизу.

Он продолжал стоять в дверях.

— Вы уже давно являетесь телохранителем? — Шанталь задала один из множества мучивших ее вопросов.

— Некоторое время.

Он не щедро выдает ей информацию.

— Вы не похожи на телохранителя.

— Они поступают в стандартной упаковке?

— У меня были телохранители.

— Хорошие?

Шанталь пожала плечами.

— Я еще жива.

Деметрис ничего не ответил, и его молчание усилило ее беспокойство и сомнения. Она не знает, как общаться с ним. Не знает, как держать себя на расстоянии. Ей нужно помнить, что он не имеет для нее никакого значения. Никак не влияет на ее жизнь.

— Вы часто привозите своих клиентов? — выпалила она, чувствуя, как ее охватывает паника. Как она проведет здесь месяц?

— Вы первая.

— Соседей у вас нет?

— Я люблю уединение.

— И у вас даже нет телефонов?

— Есть, но они снабжены кодом безопасности. Никто не может воспользоваться ими, если я прежде не наберу код.

Шанталь была на грани слез. Ей нужно принять ванну, переодеться, выспаться. Но больше всего ей нужно что-то знакомое, что-то домашнее, чтобы успокоиться и обрести уверенность.

— Могу я, по крайней мере, позвонить Лилли?

— Нет. Вы слишком взволнованны.

Потому что мне страшно! Шанталь стиснула зубы, едва сдерживая гнев и негодование.

— Но можно хотя бы позвонить моей сестре Николетте? Или моему дедушке?

Деметрис отрицательно покачал головой.

— Не имеет смысла. Они знают то, что им нужно знать: самолет разбился, были опасные моменты, но теперь, когда вы со мной, никакая опасность вам не угрожает.

Не угрожает? Шанталь едва не задохнулась, пытаясь сдержать душившие ее слезы. Рядом с Деметрисом нет никакой безопасности, тем более для нее.

— Я понимаю, что вас наняли защищать меня, — холодно сказала Шанталь ровным голосом, которому придавал силу самый сильный инстинкт — инстинкт самосохранения. Она не вынесет жизни в этом доме, наедине с ним. — Но я не потерплю, чтобы меня изолировали от семьи таким образом. Возможно, вы наслаждаетесь уединением на этом острове, но мне нужна моя семья. Я должна быть с ними. И мне нужно домой…

— Даже если это убьет вас? — Деметрис скрестил руки на груди.

— Вы преувеличиваете, — возразила Шанталь, стараясь не смотреть на его загорелую шею и мускулистую широкую грудь. Она вспомнила, как лежала, прижавшись к этой груди. Он занимался любовью так, как некоторые занимаются войной, требуя полной и безоговорочной капитуляции.

И ей понравилось. Возможно, именно сознание этого больше всего унижает ее. Она не только приняла Деметриса, она отчаянно хотела его и, принимая все, что он давал ей, жаждала большего.

Жаркая волна затопила ее тело, ноги задрожали, мышцы живота судорожно сжались.

— Когда семья Тибоде в последний раз посетила дворец в Мелио? — отрывисто спросил Деметрис.

Шанталь с опаской посмотрела на него.

— Месяцев шесть назад. Они прилетели в Мелио на бракосочетание моей сестры Николетты и короля Нури.

— Был ли там еще кто-нибудь из Ла-Круа?

Шанталь пожала плечами.

— Конечно. Множество людей. У короля и королевы есть братья, сестры, кузены и кузины. Почему вас интересует это?

— Кто-то близкий к вам, имеющий доступ к вашей особе, хочет, чтобы вас… не стало.

Не стало? Чтобы она умерла? Шанталь побледнела, но годы, потраченные на то, чтобы научиться владеть собой, не прошли для нее даром. Ей удалось скрыть, как глубоко она потрясена.

— Мы знаем о двух попытках покушения на вашу жизнь, — продолжал Деметрис все тем же жестким, бескомпромиссным тоном, и его греческий акцент показался ей более сильным, чем предыдущей ночью. — Первая попытка провалилась совершенно случайно. Вторая едва не оказалась роковой.

— Я не… — Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах и к горлу подступает тошнота. — Мне ничего не известно ни о первой, ни о второй попытке.