Книга Прекрасно милая - Джеймс Хедли Чейз

Лепски поправил бабочку. На его худом лице появилась довольная ухмылка.

— Чем плохо быть кинозвездой? Знаешь, Чарли… если бы мне сейчас в Голливуд!

Чарли Тэннер вытянул пухлые губы и громко, резко присвистнул.

— Если бы ты сейчас оказался в Голливуде, они немедленно бросились бы снимать фильм. Так что все-таки за повод?

— Спроси у шефа… если он сочтет нужным, то объяснит… возможно. — И беспечным шагом Лепски направился из приемной по лестнице к кабинету Террелла.

Террелл и Бегл ер взглянули на него, стараясь не показать изумления.

— Докладываю, сэр, — сказал Лепски с невозмутимой миной на худом лице. — Еду с четырьмя людьми в казино. Будут ли указания?

На обрюзгшем лице Террелла все-таки расплылась улыбка.

— Хвалю, Том. Костюмчик что надо.

— Просто шик, — добавил Беглер. — Это твой или позаимствовал?

Лепски кисло взглянул на Беглера и кивнул:

— Так точно, сэр.

— Льюис беспокоится. Не знаю из-за чего, но все равно подежурь в казино. Там сегодня ночью будет много денег.

— Я обо всем позабочусь, сэр.

— Отлично. Я пробуду там до полуночи. А Джо до закрытия. Если что произойдет… думаю, тебе не надо объяснять, как действовать.

Лепски кивнул:

— Я за всем прослежу, сэр.

— И послушай, Том, — сказал Беглер, — если ты надел этот маскарадный костюм, это не значит, что ты должен походить на богатых снобов, которые не знают, чем себя развлечь. Не пей и не заглядывайся на баб. Понял?

Лепски снова кивнул:

— Да, сержант.

— И не строй из себя Джеймса Бонда. Ты полицейский и делаешь свою работу, — добавил Беглер.

— Так точно, сержант, — ответил Лепски по-прежнему невозмутимо.

— Хорошо, Том, — сказал Террелл. — Иди. И надеюсь, что новостей не будет.

— Да, сэр, — ответил Лепски и вышел из кабинета. Он ушиб палец, когда закрывал дверь; Чарли Тэннер внизу передавал вахту другому сержанту.

Тэннер сказал:

— Бьюсь об заклад, Джо оценил твой костюм.

— Да, — отозвался Лепски. Он поправил манжеты, бабочку и, пройдя мимо Тэннера, который с восхищением его разглядывал, направился к ожидавшему его полицейскому автомобилю.

В полночь Гарри Льюис запер в своем столе все ящики с документами, закурил сигару и вышел из кабинета. Его секретарша несколько минут назад ушла домой. Теперь он мог полностью окунуться в жизнь игорного зала. Он собирался пробыть здесь, прохаживаясь по второму этажу, до трех ночи, а затем вернуться в свою роскошную виллу. Он спустился на лифте на второй этаж.

Пока что все было спокойно. Игры начались в десять тридцать. Каждые пятнадцать минут Льюис получал сообщения от крупье. Как и ожидалось, ставки были высокими и проигрышными. Пока что казино было в плюсе, но некоторое беспокойство могла доставить компания бразильцев. Льюис решил, что пора спуститься понаблюдать за игрой.

Войдя в игорный зал, он тут же заметил Лепски, который следил за происходящим настороженным взглядом своих холодных синих глаз.

Льюис подошел к нему.

— Рад тебя видеть, Том, — сказал он, пожимая ему руку. — Как Кэрол?

Кэрол Метью была невестой Лепски. Они надеялись пожениться в конце года, и Лепски ждал от Льюиса роскошного подарка.

— Хорошо, сэр, — ответил он. — Здесь все спокойно. Все спокойно, — повторил он. — Клиенты вовсю просаживают деньги.

— Ну… когда они у тебя есть, ты можешь их просадить… а если нет, то не можешь, — произнес Льюис и улыбнулся. — Твои люди здесь?

— На террасе, сэр. Им велено перемещаться каждые десять минут. Кому нужно, чтобы здесь торчали полицейские?

Льюис рассмеялся.

— Тебе виднее, Том. Только не своди глаз с денег. — Он кивнул и пошел дальше.

Вот человек, подумал Лепски. По-настоящему приятный, простой. Он поправил бабочку, которая стала ему мешать с непривычки, и вышел на террасу, где в тени стояли четверо патрульных и следили за происходящим.

Он не мог знать, что и они, и сам он понапрасну тратили время. Удар должен был быть нанесен по самому уязвимому месту казино — по хранилищу, где не дежурил ни один полицейский.

Деньги, которые проходили по покрытым зеленым сукном столам, не шли ни в какое сравнение с теми запасами, которые постоянно скапливались в хранилище. Ночь для игроков выдалась неудачной, поэтому деньги стекались в хранилище казино… тысячи и тысячи долларов.

В хранилище кипела работа, которой руководила Рита Уоткинс, направляя потоки банкнотов.

Девушки помещали пачки денег, поступавших из грузового лифта, в электронный аппарат, который автоматически распределял купюры по их достоинству. Затем машина подсчитывала общую сумму и выводила ее на табло. После этого каждые пятьдесят купюр перехватывались лентой; получались пачки, которые пропускали по специальному желобу, и еще две девушки раскладывали упакованные деньги по местам в зависимости от их достоинства.

Купюры прибывали и убывали. Когда под суммой, высвечивавшейся на Ритином столе, появлялся красный огонек, она приказывала отправить больше денег вверх на подъемнике, отмечая количество столов в игорном зале, затребовавших дополнительные ресурсы. Игра шла стремительно, непрерывно, и девушки не имели права мешкать.

Сидя на табуретах по обеим сторонам стальной двери хранилища, за ними наблюдали два вооруженных охранника.

Одного из них, молодого, высокого, крепкого, звали Хэнк Джефферсон, и ему до слез осточертела эта работа. Он думал о том, что свихнется, если просидит на этом табурете еще пару недель, рассматривая пачки денег, и собирался попросить о переводе. Даже без конца бродить по территории вокруг казино лучше, чем сидеть в хранилище и смотреть на эти нескончаемые тысячи долларов.

Второго охранника, пожилого, коренастого, лысоватого человека, звали Бик Лаудри. Он от жизни многого не ждал и довольствовался тем, что мог наблюдать за девушками, разглядывать их складные фигурки, предаваться эротическим мечтам, ковыряя в зубах спичкой, и радоваться тому, что у него самая непыльная в мире работа.

За стальной дверью начинался длинный коридор, который вел к служебному входу в казино. Там находился дежурный, а дальше можно было выйти к тыльной части здания, где заканчивался широкий проезд, по которому каждое утро грузовики подвозили продукты, напитки, сигареты и другие припасы для нужд ресторана.

Сиду Регану, дежурному, исполнился шестьдесят один год. Через четыре года ему предстояло выйти на пенсию. В казино он проработал тридцать девять лет. Это был человек невысокого роста, полный, грузный, с приветливым веснушчатым лицом, редеющими и седеющими волосами и маленькими веселыми глазками. Регану нравилась его работа. Он жалел, что медленно, но неизбежно приближается тот день, когда он уже не будет работать в казино. Он был из тех людей, которых называют чудаками. Впрочем, это еще мягко сказано. Работники помоложе называли его старым занудным боровом.