Книга На пути в Халеб - Дан Цалка

— Вот что я тебе скажу, дела Рейна. Ты первый человек, ради которого я так выкладываюсь. Можно подумать, что я какой-нибудь раб из Карфагена. Твой поступок показывает, до какой степени ты поглупел, едва почуял дух пустоты. Елена, между прочим, давно уже не живет в Виченце. Но прыгнуть в море… Нам бы не хотелось, Йосеф, чтоб именно теперь, когда ты начал постигать суть, ты исчез под волнами.

Глядя на это нелепое противное созданье, дела Рейна чувствовал, как на него накатывает тошнота, приступ морской болезни.

— Кто ты? — спросил он.

— Ах ты, старый шутник, — отвечало чудище и, не переставая бормотать, обдало дела Рейна дождиком мелких брызг.

— Все это недужные галлюцинации, — подумал дела Рейна, — я не хотел спасенья и ни с кем не искал встреч.

— Конечно, галлюцинации, — успокоительно заверило существо.

Дела Рейна заметил, что, где бы ласты ни касались воды, всюду появлялись дохлые рыбы с белеющим на солнце брюхом и раскрытым ртом.

— Оставь лодку, злобное чудище, — сказал он.

— Злобное чудище!.. — В голосе прозрачного созданья звучала обида. — Ни грана благодарности в твоем сердце, дела Рейна! Всякий возмутился бы, услышав, как ты разговариваешь со своим спасителем. Мало того что я тружусь без устали, я еще и принужден тесниться в уголку, чтобы грести обеими руками и поскорее доставить тебя на сушу.

— Дай мне умереть, — сказал дела Рейна.

— Не раньше чем после двухдневной гребли, поближе к этому милому островку. Когда-то, Йосеф дела Рейна, ты был так в себе уверен, но стоило тебе заглянуть в пустоту, как ты разнюнился. «Приди ко мне, гибель… хочу умереть… прыжки с борта под покровом ночи…» Нет-нет, дела Рейна, неподходящее время ты выбрал. Годами одиночества ты заслужил, чтоб мы не позволили тебе так просто и легко исчезнуть под водой.

Дела Рейна горько вздохнул.

— Ну что ты мучаешься?.. Все будет как раньше или немного хуже. Успокойся, нет конца словам, — сказало чудище и вновь шаловливо обдало его морскими брызгами. — Жаль, что ты не умеешь плавать.

— Боже, Боже, — шептал дела Рейна.

— Твое молчание, твоя зависть — в них-то и кроется причина всех бед. Разомкни уста, скажи что-нибудь, поболтай. Ведь слова так легковесны, они так мало значат. Ну, докажи, что умеешь говорить. Да, ты промок и голоден, но даже и теперь ты мог бы перекинуться со мной словечком. Заклинаю тебя, дела Рейна, — позабавь меня поскорее!..

Дела Рейна снова почувствовал приступ тошноты.

— Посмотри, — чудище словно собралось обхватить его голову, — обрати внимание на различие между сушей и морем. Мало приятного в беспрестанном движении. Ты весь сжался, будто опасаешься, что твое тело того и гляди разлетится на куски.

— Я хочу умереть, — бессильно прошептал дела Рейна, увидев, что лодка стремительно приближается к берегу.

— Умрешь, когда мы с тобой покончим, жалкая тварь, — злобно отрезало чудище, и его прозрачное студенистое тело почернело и растаяло на глазах.

Дела Рейна вытащили на берег рыбаки. Они много недель ухаживали за Йосефом, пока наконец к нему не вернулось сознание, а вместе с ним — желание жить. У этой многодетной семьи было вдобавок немало близких и дальних родственников. Люди они были простые, и, беседуя с ними, дела Рейна остерегался затрагивать чуждые им темы, дабы не пробуждать в них мечтаний и тоски. Отца семейства он счел туповатым и примитивным и не без удовлетворения расценил его как не тронутый мыслью материал.

Спустя несколько месяцев Йосеф дела Рейна взошел на отплывающий в Яффо корабль и в одну из ночей возвратился в Цфат. После долгой болезни и пребывания на острове, среди бедняков, было приятно вновь очутиться в родном городе. Горные склоны пестреют маками и дикими тюльпанами, аккуратные домики обнесены свежевыбеленными оградами, дороги починены, коровы и козы сыты и безмятежны. Особенно очаровывал город в предрассветный час — свежий, умытый, еще не выжженный солнцем. Дома Йосеф выдернул траву, проросшую из пола. Ему было невдомек, что возвращение его пробудило в согражданах сильнейшее любопытство, но не вражду. Настроение человека даже более скоротечно, чем его недолгая жизнь.

Он часами проводил в постели, в полусне, вдыхая запах трав, исходящий из сенника, и его лицо выражало усталую покорность. Он лежал так целыми днями, устремив взгляд в стену, а когда выбрался в город, навестил вдову своего учителя, Товия Роза, которая была еще жива, принес ей ведро воды из колодца и наколол дров.

Но однажды ночью Йосеф снова взялся за свои разыскания. Правда, он и сейчас думал о людях с отвращением, но не слишком задерживался на этих мыслях, потому что в известные дневные часы, и по ночам тоже, слышал трепет невидимых крыл.

Как-то вечером в его дверь постучали, и в комнату вошел отрок. Роста он был среднего, держался прямо, а бегающий по сторонам взгляд и тонкие губы изобличали великое внутреннее нетерпение. На лице его кустиками пробивалась первая бородка.

— Меня зовут Иегуда Меир. — Он смотрел на дела Рейна восхищенно и преданно. — Я хочу быть вашим учеником.

— Я должен подумать, — отвечал дела Рейна. — Ступай и приходи через месяц.

Отрок поклонился и вышел. В течение того месяца дела Рейна встречал и других молодых людей, смотревших на него выжидательно, с нескрываемым любопытством.

Дела Рейна рассуждал так:

— Сила воинств тьмы столь велика, что мне кажется, будто ими — и только ими — наполнена вселенная. Они во всеоружии, их законы могущественны, а я одинок, давно иссяк источник моей силы. Все те годы, что я посвятил изучению сокровенного, я никого не просил о помощи. Но если бы я вместо одиночества избрал общество людей, если бы продолжал искать магические сочетания, как делал до моего путешествия, если бы я хранил все уроки и наставления, полученные от учителя, я, возможно, смог бы воззвать к высоким ангелам и воинству святых серафимов и попросить у них помощи.

Он решил взять учеников. Их было пятеро, младший — Иегуда Меир. Имена других мне не известны, ибо не упомянуты ни в каких книгах.

Дела Рейна учил их всему необходимому, ибо собирался использовать любые средства и любых союзников на небе и на земле, чтобы добиться своей цели. Он ввел строгий распорядок, и присутствие учеников не мешало его рвению.

Так прошли четыре года. Наконец он решил, что день настал. Призвал к себе учеников и сказал:

— Дети мои, я отдал свое сердце изучению и постижению мудрости с единственной целью — сделать приятное нашему Создателю и очистить землю от скверны. Я чувствую, что должен поторопиться, пока вечный сон не поглотил меня. Но путь к осуществлению этой задачи труден, и кто знает, что он сулит.

И ответили ученики:

— Учитель и господин наш, мы готовы исполнить любой твой приказ, ибо с тобой Господь, а мы — твои рабы в послушники.

Дела Рейна понимал, что они молоды и опасность манит их, поэтому счел нужным предостеречь учеников еще раз, но те стояли на своем. Тогда он сказал: