Книга Цыганская кровь - Лора Морган

— Больно было?

Он нежно прикоснулся к проколотой мочке ее собственного уха:

— Ты сама можешь об этом рассказать.

— Мне было больно, — засмеялась Тори.

— И мне тоже, черт возьми! — Сказав это, он задумался с пристальным удивлением глядя на нее, а затем мягко спросил: — Послушай, почему мы не встретились лет десять тому назад?

— Как ее звали? — вдруг спокойно спросила Тори.

— Кого ее? — Вопрос поразил Девона.

— Женщину, которая убедила тебя, что у тебя скучная работа.

— Ее звали Лайза. — Он нежно дотронулся до ее лица. — А ты очень проницательна — настоящая цыганка.

— Я надеюсь, она не слишком больно ранила тебя. — Тори говорила это, удивляясь собственным словам.

— Как видишь, выжил.

Тори хотела задать ему еще один вопрос, но Девон опередил ее, решив, что теперь его очередь.

— А как насчет тебя, цыганка? Как звали его?

— Кого?

— Того человека-кактуса. Человека с красивым, жестоким лицом, который причинил тебе столько горя.

Тори нервно засмеялась и быстро проговорила вместо ответа:

— Кажется, мы сегодня оба на редкость проницательны.

— Тори…

Ощущая в его словах отблески языческих огней, согревших ее кровь, набрав в легкие воздух, она собралась с духом, чтобы ответить, но не отнимала своих рук, обнимающих его шею, словно боялась утратить вновь обретенную опору — и, наконец, выдохнула:

— Его звали Джордан. Он смог заставить меня страдать только потому, что я была слишком слепа и не видела, что он представлял собой на самом деле.

— Ты еще переживаешь разрыв? — мягко спросил Девон.

Немного помедлив, Тори ответила со всей откровенностью:

— Нет, но это сделало меня недоверчивой.

— Настолько недоверчивой, что ты оспариваешь предсказание карт? — Он внимательно наблюдал за ней, ожидая, что ее лицо снова скроется за непроницаемой маской, но этого не произошло. Она подняла на него свои цыганские глаза, в которых он увидел такую незащищенность, что почувствовал, как затрепетало его сердце.

— Я не знаю, Девон.

Тори действительно не знала этого. Но зато знала наверняка: впустить Девона в свое сердце и в свой ум — очень ответственное решение. Потому что, как только это произойдет, она никогда уже не сможет от него освободиться. В отличие от Джордана, Девон стал бы частью ее самой, она чувствовала это. Они были бы неразлучны всю жизнь. Сердцем она уже приняла его как «своего».

— Тогда давай наверстаем упущенное, моя дорогая цыганка. — Отведя ее чудесные волосы от лица, он нежно поцеловал ее. — Мы все наверстаем.

Тори смотрела на него, чувствуя, как в ней просыпается жаркая кровь языческих предков, и восхищалась его терпением. Но, возможно, он не ощущал такого сильного желания, как она.

— Ты лучше меня, — сказала она взволнованно.

Девон посмотрел на нее знакомым испытующим взглядом, но Тори уже не боялась его.

— Послушай-ка эти строчки из Киплинга:

Вот скользят по джунглям пятна,

И в ветвях вздыхает что-то.

Это страх к тебе крадётся, это страх…

— Этот страх я увидел на твоем лице, моя маленькая цыганка, и я расстроился, потому что не хочу, чтобы что-то тебя огорчало. Поэтому я буду ждать. Даже если мне придется, подобно Улиссу, привязать себя к мачте.

Глядя в его сияющие, словно изумруды, глаза, Тори мягко возразила:

— Но ведь, привязав себя к мачте, Улисс не бросился в море при звуках пения сирен и таким образом избежал смерти.

Девон согласно кивнул.

— А ты и есть сама песнь сирены, моя цыганка, — прошептал он. — Я боюсь не смерти, а того, что ты отвергнешь меня. Поэтому я буду ждать.

Тори была поражена выражением его глаз, в которых она прочла спокойную настойчивость и убежденность. Это было почти как… Но нет. Он же имел в виду не любовь, а желание. Тесно прижавшись друг к другу, они смотрели на огонь. Девон властно держал ее в своих объятиях, так что она чувствовала биение его сердца и прерывистое дыхание.

Тори вдруг словно услышала какие-то внутренние голоса, ее собственный разум стал нашептывать ей предупреждение, мысли набегали одна на другую… Девон Йорк был опасен… Опасен и коварен… А она просто глупа. Чего он хотел от нее? Очевидно, близости. Он желал ее и был готов ждать, чтобы добиться того, чего хотел. Зачем ему это было нужно? Потому что она не находила его профессию скучной и неинтересной? Но это же смешно. Может, потому что карты предсказали, что им суждено стать любовниками? Но это еще более смешно, ведь Девон — умный и здравомыслящий человек, он наверняка не верит в такую чепуху, как карты таро. Даже если их раскладывала праправнучка цыганки.

Тори заворожено смотрела на ярко догоравший огонь, пока все не стало казаться зыбким и нереальным.

Он хотел ее.

Он готов ждать.

Он ее любит.

Мелькавшие перед глазами языки пламени заполняли ее зрение и разум. В сущности, все это не имеет значения. Ведь на самом деле она не любит Девона. Она не может позволить себе полюбить его. Это непростой человек, к тому же потерпевший неудачу в жизни. Как мужчина он ведет себя необычно сдержанно. Пренебрежение, а возможно, и насмешки женщины, считавшей его профессию скучной и неинтересной, не прошли бесследно. Тори не могла знать, насколько болезненна его рана, но то, что она была, — несомненно, его ахиллесова пята.

С другой стороны, он — личность, этот Девон Йорк: умница, интересный собеседник, порядочный, решительный мужчина, по-своему даже жесткий. Сила его натуры привлекала и озадачивала Тори. Но ее пугало в нем как раз его слабое место — его ранимость. Потому что силе можно противопоставить силу, но против слабости защиты нет. Это самое опасное оружие, с помощью которого можно одержать над ней победу. Нет, конечно же, она его не любит. Все это какой-то абсурд.

Вспомни пословицу, насмешливо предупреждал ее внутренний голос: «Дважды обманутый сам виноват».

Неужели она собиралась пережить еще одно испытание чувств, не менее разрушительное для нее, чем первое? Неужели она допустит, чтобы с таким трудом добытое душевное равновесие было нарушено преходящими удовольствиями безрассудной любви?

Нет, Тори Майклз не собиралась совершить очередную глупость. Ведь и появление в ее жизни Джордана казалось таким же неопасным, как и встреча с Девоном. Она помнит, как с помощью своего обаяния, улыбок и остроумных речей он без усилий пробудил в ней интерес, а потом и любовь. И когда любовь завяла и в муках умерла, не выдержав жестокой правды и отрезвления, Джордан вышел из всей истории невредимым. А с ней получилось иначе.