Книга Я тебя рисую - Марина Суржевская

Снова прикоснулся губами, наслаждаясь вкусом. И сразу почувствовал, когда она проснулась. Но не вздрогнула, не вскрикнула – лежала неподвижно, пытаясь удержать рвущееся дыхание. Конечно, она боялась. Ее страх я тоже чувствовал своим звериным чутьем. Сильный, густой, панический. Она боялась так, что сердце внутри этого хрупкого тела почти останавливалось от ужаса. Но сдерживалась от крика.

Мне понравилось это.

Медленно провел языком по ее щеке, лизнул возле уха. Чуть отодвинулся. Ресницы девушки дрожали, тело напряглось, хоть она и пыталась не показывать вида. А потом ее глаза распахнулись и твердо уставились в мои. Не думаю, что она видела меня. Зрение людей не отличается остротой, и темнота их пугает. Но она смотрела так, словно видела. Я же рассматривал зелень ее радужки с искрами серебра, как завороженный. Никогда не видел таких глаз. Даже у фойров нет столь удивительной глубины оттенков.

Девчонка станет достойным экземпляром в коллекции принцессы. Думаю, Аярна будет довольна. И это тоже неплохо.

Я отодвинулся, устраиваясь на шкуре, закрыл глаза. Привычно в походе лег с оружием и не раздеваясь.

И понадеялся, что хоть сегодня удастся заснуть.

* * *

Ночью я проснулась, как от толчка. Нет, не от толчка. От прикосновения. С самого детства я сплю очень чутко, даже Люку ни разу не удалось подкрасться ко мне незаметно и сделать какую-нибудь гадость. Я всегда просыпалась раньше.

Вот и сейчас сон слетел мгновенно, стоило чужаку прикоснуться ко мне.

Тяжелое тело опустилось на покрывало, и я почувствовала его губы на шее. Он трогал кожу языком, словно зверь, который примеривается, куда укусить. Кроме этого касания он не приближался ни на долю сантина, лишь его язык чертил влажную дорожку на моей коже. И, казалось, обжигал огнем. В проклятом шатре было темно так, что хоть глаза выколи – разницы не будет. Я не видела ничего, но всем нутром чувствовала арманца, застывшего рядом. Ощущала тепло его тела. Взгляд. И губы, когда он снова прикоснулся ко мне.

Хотелось заорать. Дико, так, чтобы эхо отразилось от скал, но чудилось, что стоит сделать это, и он набросится на меня. И я сдерживалась изо всех сил, каждую минуту ожидая нападения. Но демон отодвинулся.

Я лежала, напряженно вслушиваясь в его дыхание. Спокойное. Ровное. Размеренное.

Уснул?

Я уснуть так и не смогла. Лежала до самого утра, невидящими глазами рассматривая темноту.

А когда тьма стала сереть, разбавляемая потоками утреннего света, осторожно перевернулась на бок. Арманец лежал на спине. Одна рука вдоль тела, вторая застыла на рукояти клинка, и я поразилась, как можно спать в такой позе. Лицо спокойное, глаза закрыты. Я присмотрелась, стараясь дышать как можно тише. Ресницы демона не дрожали. В детстве мы с Люком притворялись спящими, но удержать дрожь ресниц было почти невозможно.

Спит?

Я очень медленно пошевелилась – плавно, не меняя дыхания. Придвинулась ближе, рассматривая его. На черной одежде – многочисленные кожаные полоски, пересекающие тело и удерживающие оружие. Даже предплечье перетягивает полоска кожи, и за ней тускло блестит узкое, почти игловидное лезвие. Тонкое, длинное, такого как раз хватит, чтобы пробить сердце. Я передвинулась еще ближе. Тронула кончиками пальцев гладкую рукоять. Выдернуть, размахнуться, ударить! И все.

Вот именно… Все. Сердце арманца остановится, а мой эликсир сгорит в крови.

Я застыла, не сводя взгляда с оружия.

Что важнее? Отомстить или сохранить наследие крови?

Что важнее…

Мужчина все так же не шевелился.

Я хотела убить его.

Странно, я слышала, что людям приходится ломать себя, что это страшно, потому что нашей природе не свойственно убивать. Тем более это претит природе созидающих. Но я не чувствовала страха. Напротив, я мечтала об этом. Вонзить в сердце арманца сталь, почувствовать запах его крови, услышать, как замирает на его губах дыхание. Я даже улыбнулась, представив это. И ужаснулась… Что со мной стало? Я ведь уверена, что даже насладилась бы этим зрелищем. Одно лишь воспоминание об отце, о Таре, о Мадлен в бирюзовом платье и с дырой в груди превращало меня в зверя, жаждущего крови. Мне даже было неважно, что будет потом, если мне удастся убить. Убежать от остальных я не смогу…

Единственное, что останавливало, – эликсир. Я не могу его лишиться. Отец бы меня не простил.

Я убрала руку и отвернулась от арманца.

* * *

Странно, что удалось так крепко уснуть. Лежал, слушал дыхание девчонки, и вдруг провалился в сон, да столь глубоко, как не удавалось уже долгие годы. Даже сон приснился. Яркий. Цветной. Наполненный светом и малахитовой зеленью трав. И смехом…

Удивительно.

И даже расстроился, когда она пошевелилась и разбудила меня. Я слышал дыхание девушки, ее осторожные движения. Знал, что она меня рассматривает. После крепкого сна внутри было так хорошо, что даже хотелось улыбнуться.

Чуть заметное прикосновение к наплечному коеру.

Занятно… Неужели решится?

Я удержался от смешка, поймав себя на мысли, что хочу этого. Хочу, чтобы она вытащила коер и ударила. Я все равно буду быстрее. Но мне хотелось услышать ее вскрик, когда я прижму ее к шкурам, заглянуть в зеленые глаза. И наказать ее. Если она ударит, то развяжет мне руки, и я возьму ее. Кровь застучала в горле, нутро заныло от желания. Ее запах возбуждал меня.

Но она этого не сделала.

Короткий вздох, и дикарка убрала руку. Отвернулась.

Я открыл глаза, неслышно повернул голову, рассматривая изгибы тонкого тела.

Жаль… впрочем, ничто не мешает мне сделать это и без игры. Но так не интересно…

* * *

Когда арманец встал и ушел, я еще полежала, делая вид, что сплю. Потом поднялась, поправила изрядно измятое платье, допила остатки воды и выглянула из шатра. Арманцы сворачивали лагерь, навьючивали ящеров. Я тихонько вышла. По мне скользнули взглядами, но никто не остановил. Дошла до клетки, протянула руку через прутья и почесала между ушами Шерри.

– Потерпи, – прошептала я.

Кошка рыкнула, выражая недовольство тесным пространством.

– Как вы приручили ее?

Я постаралась не вздрогнуть, услышав этот голос за спиной. Как он подошел, я не заметила.

– А как вы приручили ядовитых вирххаров? – не оборачиваясь, обронила я.

– Болью, – равнодушно ответил Линтар. – Это лучший способ дрессировки диких животных.

Я снова не обернулась, опасаясь, что на моем лице слишком явно сейчас читаются ненависть и отвращение.

– У нас другие… способы…