Книга Шумеры. Первая цивилизация на Земле - Самюэль Крамер

Как бы там ни было, вполне вероятно, что сами шумеры не появлялись в Шумере приблизительно до второй половины 4-го тысячелетия до н. э. Где их родина, пока остается неизвестным. Судя по циклу эпических сказаний об Энмеркаре и Лугальбанде, вполне вероятно, что ранние шумерские правители имели необычно тесные, доверительные отношения с городом-государством Араттой, расположенным где-то в районе Каспийского моря. Шумерский язык – язык агглютинативный, в какой-то степени напоминающий урало-алтайские языки, и этот факт тоже указывает в направлении Аратты. Но независимо от того, откуда пришли шумеры и какой тип культуры они с собой принесли, ясно одно: их приход привел к невероятно плодотворному этническому и культурному смешению с коренным населением и послужил творческим импульсом, немаловажным для истории цивилизации. В ходе последующих веков Шумер достиг новых высот политического и экономического благополучия и пережил некоторые из наиболее ярких достижений в искусствах и ремеслах, монументальном строительстве, религиозной и этической мысли, создании устных мифов, эпоса и гимнов. А сверх того, шумеры, язык которых постепенно стал основным в стране, изобрели систему письма, ставшую эффективным средством коммуникации и сделали первые шаги на пути введения формального обучения.

Первым правителем Шумера, чьи деяния подверглись записи, пусть и краткой, был царь по имени Этана (из) Киша. Он взошел на трон, по-видимому, в начале 3-го тысячелетия до н. э. В Царском списке о нем говорится как о том, «который стабилизировал все земли». Если допустить, что это утверждение, найденное в документе, датированном тысячелетие спустя после правления Этаны, отражает достоверные сведения, можно предположить, что он установил свое господство не только в Шумере, но и в каких-то соседних территориях, т. е. был своего рода первый создатель империи. То, что Этана был примечательной и незаурядной фигурой в ранней истории Шумера, подтверждается указанием чисто легендарного свойства в том же Царском списке, что этот царь «был человеком, который взошел на небеса», а также семито-аккадской поэмой начала 2-го тысячелетия до н. э., содержащей тот же мифический мотив. Согласно этой легенде, для которой, не исключено, будет когда-нибудь найден ее шумерский прототип, Этана был набожным, богобоязненным царем, отправлявшим божественный культ преданно и добросовестно, но был проклят бездетностью и не имел наследника своего имени. Его заветным желанием было поэтому добыть «растение рождения», но оно находилось на небесах вне досягаемости смертного. Для того чтобы попасть на небеса, Этана заручился помощью орла, спасенного им из ямы, куда его бросила змея, чью дружбу предал и чьих детенышей сожрал. Эта легенда пользовалась популярностью среди резчиков печатей, судя по количеству печатей с изображением смертного, поднимающегося к небесам на крыльях орла. Конечно, Этана на небесах не остался, ибо, судя по недавно переведенной погребальной песне с таблички из Музея имени Пушкина, а также по уже давно известной семнадцатой табличке аккадского эпоса о Гильгамеше, мы застаем Этану в Нижнем мире, куда неизбежно попадают все смертные, независимо от их славы, кроме, конечно, Зиусудры, героя сказания о потопе. Но все эти легендарные традиции только помогают убедиться, что Этана был могучей и внушительной фигурой, чья жизнь и подвиги захватили воображение древних певцов и поэтов.

За Этаной, согласно Царскому списку, следуют семеро правителей, и несколько из них, судя по именам, были скорее семиты, нежели шумеры. Восьмым был царь Энмебараггеси, о котором у нас есть кое-какая историческая, или, во всяком случае, в духе саги, информация, как из Царского списка, так и из других литературных шумерских источников. Более того, совсем недавно на маленьком фрагменте алебастровой вазы молодой шумеролог из Багдада обнаружил надпись из трех строк, откуда, несомненно, следует, что он был вовсе не мифическим царем, а реальным лицом из плоти и крови. К моменту, когда Энмебараггеси взошел на трон в Кише, другой шумерский город-государство, далеко к югу от Киша, заявил свои права на престол в Кише, т. к. вскоре после правления Этаны царь по имени Мескиаггашер, представленный в Царском списке как «сын Уту» (шумерского бога солнца), основал честолюбивую и могущественную династию в городе Эрех, известный в те дни как Эанна, «Дом Ана» (бога неба). Судя по довольно неоднозначному и расплывчатому пояснению, сопутствующему его имени в Царском списке, согласно которому «он вышел в моря (и) взошел на горы», он пытался распространить власть на земли вокруг Шумера и далеко за его пределами. Как бы там ни было, его сын Энмеркар, который, согласно Царскому списку, сменил его на троне и которому в эпических сказаниях дан эпитет «сын Уту» – тот же, что и его отцу в Царском списке, – был, несомненно, одной из самых выдающихся личностей раннего Шумера. Согласно Царскому списку, он построил город Эрех, а согласно эпическим сказаниям, он провел кампанию против Аратты, расположенной где-то вблизи Каспийского моря, и подчинил ее Эреху.

Один из героических гонцов Энмеркара и его боевой соратник в борьбе с Араттой был Лугальбанда, который наследовал Энмеркару на троне Эреха. Поскольку он является главным героем по меньшей мере двух эпических сказаний, он, скорее всего, также был почтенным и внушительным правителем; и неудивительно, что к 2400 г. до н. э., а возможно, и ранее, он был причислен к божествам шумерскими теологами и обрел место в шумерском пантеоне. К сожалению, ни Царский список, ни эпические сказания не дают никакой информации о его политических и военных успехах, только о его участии в кампании Энмеркара против Аратты.

Лугальбанду, согласно Царскому списку, сменил Думузи, правитель, ставший главным персонажем шумерского «обряда священного брака» и мифа об «умирающем боге», глубоко поразившим Древний мир. Действительно, женщины Иерусалима к ужасу пророка Иезекииля все еще оплакивали его смерть в 6-м веке до н. э. (Иезекииль, 8:14). Один из месяцев еврейского календаря носит его имя и по сей день, а пост и плач в его семнадцатый день, несомненно, являются отголоском шумерских времен в далеком прошлом. Почему шумерские теологи избрали Думузи главным героем именно этого обряда и мифа, остается неизвестно. Отчасти это должно объясняться тем глубоким впечатлением, которое Думузи производил при жизни и как человек, и как правитель, но пока у нас нет исторических данных, подтверждающих это мнение.

Вслед за Думузи, согласно Царскому списку, правил Гильгамеш, правитель, чьи деяния завоевали ему такую широкую славу, что он стал основным героем шумерской мифологии и легенд. Поэмы о Гильгамеше и его подвигах писались и переписывались на протяжении веков не только на шумерском языке, но и на большинстве других самых крупных языков Западной Азии. Гильгамеш стал героем par excellence Древнего мира – искателем приключений, храбрецом, но фигурой трагической, символом человеческого тщеславия и неуемной жажды известности, славы и бессмертия – до такой степени, что современные ученые часто воспринимали его легендарным персонажем, а не реальным человеком и правителем. У нас до сих пор нет современных ему документов, хотя есть слабая надежда на то, что раскопки, которые сегодня ведутся в Эрехе, могут рано или поздно что-то прояснить. В 1955 г., однако, на свет появились первые десять строк давно известной Туммальской надписи, проливших новый свет на Гильгамеша и его эпоху. Действительно, этот короткий отрывок сумел прояснить политическую ситуацию тех ранних лет шумерской истории столь необычным и существенным образом, что об этом следует сказать немного подробнее.