Книга Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942-1943 - Дмитрий Зубов

Значительными силами располагала и 142-я иад ПВО под командованием полковника В.П. Иванова. К июню 1943 года ее части были полностью обеспечены боеприпасами, горючим и средствами связи. Организационно дивизия состояла из четырех полков (423, 632, 722 и 786-й иап) и трех батальонов аэродромного обслуживания (БАО). Истребители базировались на пяти аэродромах – Стригино, Правдинск, Дзержинск, Казань и Ковров. В ее составе в общей сложности имелись 87 самолетов, в том числе 72 исправных, а личный состав насчитывал 159 летчиков, в том числе 33 летчика-ночника, 43 облачника и 47 так называемых высотников. 36 летчиков не были отнесены к указанным категориям[34].

Наличие самолетов в 142-й иад ПВО к началу июня 1943 года[35]

Кроме того, в скором времени дивизия должна была получить еще 10 истребителей Ла-5 и 33 английских «Харрикейна». Пока же самолетный парк дивизии на 35 % состоял из машин устаревших типов. Даже МиГ-3 к лету 1943 года уже нельзя было считать последним словом авиатехники. Правда, других высотных перехватчиков советская промышленность до конца войны создать так и не смогла.

Проведенная Военным отделом бюро Горьковского обкома ВКП(б) проверка показала, что дивизия, несмотря на наличие большого количества сил и средств, не была подготовлена к отражению массированных налетов противника. Отсутствовала боевая подготовка и тренировка действий в воздухе в составе полка и в целом дивизии. Более или менее были отработаны лишь действия в составе звена (три истребителя) и поодиночке. Командир дивизии полковник Иванов в течение 1943 года ни разу не проводил занятий с командирами полков. Плохо была поставлена воздушно-стрелковая подготовка. Так, командир эскадрильи Ярыгин в течение пяти месяцев всего один раз стрелял в воздухе по конусу. Теоретические занятия по стрельбе проводились только один раз в месяц, и то формально. В результате большинство летчиков 722-го иап, оснащенного высотными перехватчиками МиГ-3, вообще не умели грамотно прицеливаться. Летчики-ночники, высотники и так называемые заоблачники вследствие недостаточной тренировки были не подготовлены для воздушных боев ночью и на предельной высоте, то есть весьма слабо соответствовали своим «специальностям».

Средства связи по-прежнему использовались неудовлетворительно. По рации вместо четких команд велись длинные разговоры и монологи, доклады, например, «Патрулирую над Балахной» передавались открытым текстом. В дежурных подразделениях отсутствовал должный порядок и дисциплина. Так, дежурное звено истребителей 423-го иап во время учебной воздушной тревоги оказалось не готово к вылету, и взлет не состоялся. Командир полка Елизаров прибыл к самолету без парашюта, а нач-штаба перепутал дачу ракет. Дежурная пара того же авиаполка, пребывавшая в готовности № 2, при проверочной тревоге оказалась небоеготовой. Самолеты в воздух не поднялись, так как летчики… ушли обедать. Дежурная пара 632-го иап, также находясь в готовности № 2, по проверочной тревоге взлететь не смогла, так как на этот раз «летчики ушли на занятия». В 786-м иап, чьи самолеты находились в готовности № 1, когда пилоты сидят в кабине и ждут ракету на старт, вместо возможных 30–60 секунд, подняли истребитель только через шесть минут. Во время учебной тревоги 2 июня на вызов вообще не ответили полки, находящиеся в Стригино и Дзержинске.

При этом командный состав дивизии в качестве «учебно-воспитательных мер» в основном увлекался арестами. Так, заместитель командира 142-й иад Ковригин, приехав в один из полков, «приказал арестовать целую группу (шесть человек) товарищей за хранение личных вещей под кроватями, причем среди арестованных оказались и совсем невиновные товарищи. Командир бао Фещенко увлекается арестами, при проверке спросили, за что сидят товарищи, он не знает, говорит, что забыл, за что арестовал»[36].

Вообще вся организация боевой подготовки, видимо основывавшаяся в основном на опыте 1942 года, была рассчитана только на отражение налетов мелких групп бомбардировщиков и перехваты одиночных самолетов-разведчиков. При этом в течение всей первой половины 1943 года не проводилось ни одного занятия по боевой и тактической подготовке. Понятно, что перечисленные недостатки существенно сказывались на боевой подготовке и значительно снижали боеспособность подразделений.

Истребительная авиация имела двенадцать зон ночного патрулирования, в каждой из которых должен был действовать один самолет. Зоны патрулирования располагались равномерно вокруг обороняемого пункта и вплотную примыкали к зоне огня зенитной артиллерии, в которую истребителям было входить запрещено. Но световые прожекторные поля для обеспечения боевых действий истребителей ночью почему-то не создавались.

Что касается самого командира авиадивизии, то его деятельность не отличалась большими успехами. С ноября 1942 года, когда боевой офицер В.П. Иванов был назначен командовать тыловой частью, немецкие самолеты в течение полугода почти не появлялись. Для человека, в течение года лично водившего своих летчиков в ожесточенные бои и на штурмовки, это означало приговор. Боевого командира «засунули» в тыл, не обещавший ни боевых наград, ни славы, ни повышений по званию. Вот тут его и подстерегла типичная ловушка, к которую попадали многие русские люди, по обычаю заливавшие свое горе и обиду вином, что и сказалось на его последующей деятельности как командира.

Службу ВНОС на территории Горьковского корпусного района ПВО осуществляли два батальона и около 30 внештатных постов, как в начале 1930-х годов. Большинство этих постов располагалось вдоль рек Волга и Ока, а также вдоль шоссейных и железных дорог, являвшихся основными ориентирами для полетов вражеской авиации. Оповещение всех частей ПВО и управление боем по-прежнему осуществлялись с главного поста ВНОС и КП командующего войсками корпусного района, находившегося на Почтовом съезде в Горьком, а в боевых секторах – с КП начальников секторов – командиров 90, 196, 742 и 784-го зенап. Основным видом связи по старинке являлась телефонная связь, легко повреждаемая при разрывах бомб и разрушении различных объектов. Радиосвязь многими командирами недооценивалась и рассматривалась как дублирующая. И это после двух лет войны!