Книга Блюз мертвых птиц - Джеймс Ли Берк

— Что за обувь? Да та же, что надел сегодня утром.

— Не умничай мне тут.

— Мне пора. Меня там мужик за углом ждет.

— Заходи как-нибудь, поговорим.

Он устало взглянул на нее:

— О чем поговорим?

— О чем хочешь.

— Да, мэм, так и сделаю, — ответил он.

Элис закрыла внутреннюю дверь и выглянула в боковое окно, проследив, как мальчик прошел вверх по улице под зонтиком из деревьев. Он не останавливался у других домов. Почему же он выбрал только ее дом? Она вышла на аллею и попыталась посмотреть, что происходит вниз по улице, но мальчишка уже исчез. Может, зашел через парковку в многоквартирный дом? Вполне возможно, не так ли? Ведь иначе… Ей не хотелось думать о том, что могло быть иначе.

Она вновь закрыла дверь на цепочку и услышала, как на фоне приглушенного грома рэпа, гремящего в закрытой машине, на аллее громыхнула крышка мусорного бака, а мокрые ветки деревьев тихо заскреблись о стену ее дома. Она услышала, как Седрик пробежал по линолеуму на кухне.

— А ты куда собрался, толстая мохнатая тыква? — играючи спросила Элис.

Она быстро осмотрела коридор, спальню и туалет — Седрика нигде не было. Бывшая монахиня почувствовала холод, исходящий от стены, отделяющей гостевую комнату от ванной. Она открыла дверь и в оцепенении увидела, как ветер колышет занавески на открытом окне, с которого кто-то снял москитную сетку.

Элис повернулась в сторону коридора, ощущая, как сердце выпрыгивает из груди, и в этот момент мужчина в фиолетовой лыжной маске, черных кожаных перчатках и красных кроссовках вынырнул из туалета и с размаху ударил ее кулаком в лицо.

— Ну ты и тупая сука, — процедил он злобно, — в таком квартале и без сигнализации.

Когда Элис очнулась, она не могла понять, от чего потеряла сознание — от удара нападавшего или потому, что стукнулась головой об пол. Все что знала, это то, что она лежала на линолеуме в своей кухне с запястьями, зафиксированными скотчем на ручке духовки. Единственным источником света на кухне был зажженный газ под чайником и тусклое свечение по краям жалюзи от фонаря на аллее снаружи.

Нападавший стоял над ней, тяжело дыша через отверстие для рта в лыжной маске, сжимая и разжимая руки в перчатках.

— Ты любишь оперу? — спросил он. Произношение у него было странное, как будто бы у него была травма полости рта или же он носил вставную челюсть, не подходившую ему по размеру. — Отвечай, сука!

— Кто ты? — спросила Элис.

— Я тот, кто превратит тебя в оперную звезду. Ты сейчас по телефону одному своему дружку тирольские трели напоешь, ясно? Я тебе уже и чайничек подогрел.

— Я знаю тебя. Постыдился бы.

— Что за тупость? А с чего я, по-твоему, эту маску напялил?

— Потому что ты трус.

— Это означает, что у тебя есть шанс уйти отсюда живой. Но шансы твои тают прямо на глазах. Кот твой где, под кроватью прячется?

Она тщетно пыталась прочесть выражение его глаз за маской.

— Что, кошка язык проглотила? — спросил он и заржал, довольный своим чувством юмора.

— Оставь кота в покое.

Он бросил взгляд на микроволновку:

— А мне кажется, что это ему как раз по размеру.

— В любую минуту ко мне придут друзья. Тебя накажут за все, что ты тут творишь. Ты мерзкий человечишка. Нужно было позволить господину Перселу расправиться с тобой.

Он наклонился над ней и заглянул прямо в лицо:

— Нет у тебя никаких друзей, дамочка. Никто тебе не поможет. Смирись с этим. Ты полностью в моей власти, и ты будешь делать все, что я прикажу. Думаю немного поменять свой план. Как там называется это местечко в Кентукки, где народ принимает обет молчания? — Бандит щелкнул пальцами, перчатка же издала лишь шепот. Гефсимания? Я сказал, что сделаю из тебя оперную певицу, но это не самая лучшая идея. Ты бы тут весь квартал перебудила. Давай-ка лучше сойдемся на обете молчания. Ну-ка, скажи «а-а-а».

Когда Элис отказалась, он схватил ее за подбородок и заткнул ей рот посудной тряпкой, затем заклеил рот скотчем.

— Вот так-то лучше, — сказал он, выпрямляясь, — теперь ты выглядишь, как воздушный шарик, который вот-вот взорвется. Это, кстати, недалеко от истины.

Человек в лыжной маске выключил газ и взял в руки чайник.

— Ну, с чего начнем? — игриво проговорил он.

Элис почувствовала, как пот выступает на лбу, как посудная тряпка и ее собственная слюна все глубже и глубже проникают в горло, как туфли слетели с ног от ударов об пол. Бандит наклонил носик чайника вниз и медленно обдал кипятком сначала одну ее ногу, потом другую.

— Ну, как ощущения? А ведь это только начало, — оскалился он.

Налетчик явно не был готов к дальнейшему повороту событий. Элис Веренхаус напрягла мышцы и вырвала ручку из плиты, мгновенно оказавшись на ногах, подобно бегемоту, восстающему из древней топи. Она сорвала скотч с лица, вытащила посудную тряпку изо рта и изо всех сил нанесла точный удар прямо между глаз нападавшего, от чего тот с размаху отлетел к стене. Элис схватила хлебницу и с размаху разбила ее о голову противника, затем распахнула дверь в подсобку и выхватила разводной ключ, торчащий из ящика с инструментами. С тяжелым разводным ключом в руке бывшая монахиня на мгновение почувствовала себя метательницей молота, состоявшего из зазубренных зажимов, расположенных на длинном резьбовом валу. Ее противник только смог подняться на ноги, когда она с размаху хлестким ударом ударила его ключом по ягодицам. Он закричал и выгнул спину, словно та переломилась, руки инстинктивно потянулись назад, чтобы защититься от следующего удара. Элис замахивалась вновь и вновь, нанося удары по плечам, по предплечью, по локтю, и каждый удар сопровождался глухим звуком тяжелого удара металла о кость.

Натыкаясь на вещи, он, шатаясь, выбежал из ее гостиной и распахнул дверь, кровь из носа уже проступала через маску. Элис ударила его снова, на этот раз по хребту, от чего он проломил москитную сетку и вывалился на веранду. Она последовала за ним, нанеся точный удар по ребрам, который повалил его на тротуар, и продолжала бить его по бедрам, по коленям, пока он наконец не смог подняться и не побежал вниз по улице, ковыляя и теряя равновесие, как мешок с костями, пытавшийся на ходу соорудить из себя скелет.

В ушах у Элис звенело, ее легкие отчаянно требовали воздуха, сердце, казалось, распухло от адреналина. Неподалеку на нее, не веря своим глазам, оцепенело смотрел чернокожий парень с коробкой шоколадных конфет под мышкой.

— А ты чего уставился? — рыкнула Элис.

— Я сделал так, как вы сказали. Я бросил свою работу. И хрен я ему шоколадки верну.

Она хотела сказать ему что-то, но никак не могла отдышаться или даже вспомнить, что планировала ему сказать.