Книга Святослав - первый русский император - Сергей Плеханов

Иоанну вспомнилась история, вычитанная в юности у Геродота, о скифском царе Скиле. Властитель этот не любил народа, над которым господствовал. Его влекло все эллинское, и когда ему приходилось выступать с войском в пределы, населенные колонистами из Греции, он оставлял своих соплеменников у городских стен, а сам входил в город и просил запереть за собой ворота. Там он расхаживал в эллинском платье и воздавал почести чужим богам. Когда скифы узнали об этом, царь лишился не только престола, но и самой жизни. Не такова ли судьба христианства во многих странах варваров: стоит одному князю втайне принять новую веру, а затем силой насадить ее в своем народе, как его наследник совершает языческий переворот…

Нет, рассчитывать на чудо не приходится, вряд ли нечестивый Свендослав – это новоявленный Скил. Его можно заставить принять христову веру только с помощью меча. И как бы ни были велики опасения перед возможным нападением агарян с востока, варварская опасность сейчас главное. Прочь страхи и да помогут ромеям Пречистая Дева и святой Димитрий.

На покровителя воинов у императора была особая надежда. Войскам предстояло идти через Фракию, именно с Фессалониками, родиной Димитрия, граничила эта фема, и здесь заступничество святого ощущалось особенно сильно, – так, во всяком случае, считали в народе.

Доростол

Святослав вышел из дворца и с наслаждением подставил грудь холодному ветру, ровно дувшему из-за Дуная. С детства привыкший к бивачной жизни, он едва выносил натопленные покои и всегда старался вырваться наружу при первой возможности. Даже живя в Киеве в мирные зимние месяцы, когда войско отдыхало от походов, он предпочитал спать в холодных сенях на медвежьей шкуре, с конским седлом в головах, питался не с великокняжеской поварни, а вместе с дружинниками: добрый кусок оленины или веприны, испеченный на углях, да ковш хмельного меда или привезенного из империи вина – романеи – вполне удовлетворяли князя. Один из степных князей-побратимов Святослава утверждал, что у него кровь идет горлом, стоит ему провести ночь в теплом помещении, и русский князь верил этому, ибо в привычке к суровым и простым условиям сам мог поспорить с любым обитателем печенежской кибитки…

Видно, этот холодный ветер из-за Дуная вызвал в его памяти образ волнующихся ковыльных просторов, оживленных лишь убогими жилищами кочевников. Если идти на Киев Днепром, не избежать на волоке у порогов встречи со степняками. Неподалеку от берега по балкам стоят их шатры, где всегда булькает в котлах сытное варево на случай, если надо отогреть сторожу, доглядывающую за порогами. А когда изможденные тяжелым подъемом по реке корабельщики и воины вытащат суда на берег и покатят их по деревянным каткам – тут-то и прянут из лощин сытые лучники на сытых конях.

Святослав шел мимо костров, возле которых грелись воины. Завидев выбритую голову князя с ниспадающей на ухо белокурой прядью, дружинники поднимались с постеленных на землю попон и радостно приветствовали его, приглашали за трапезу. Святослав здоровался со всеми по имени – он каждого знал в лицо – и шагал дальше. Подойдя к земляному валу, он поднялся наверх, жестом остановив латника, кинувшегося было сопровождать его.

На башне с шумом полоскались едва видимые в высоте темные стяги. Запахнув поплотнее плащ, Святослав стал боком к ветру и надолго замер, созерцая раскинувшийся перед ним греческий лагерь. Костров было так много, что в отдалении они сливались в сплошную мерцающую полосу. В противоположной стороне цепь огней резко обрывалась в том месте, где начинался невидимый Дунай.

Доростол, обложенный войском Цимисхия уже много месяцев, стал последним опорным пунктом Святослава в Болгарии. А еще нынешней зимой под рукой русского князя были все земли, примыкавшие к границам империи, и в любое время он мог двинуть войска под стены Константинополя.

Нелегко признавать превосходство ромеев. Известие о падении болгарской столицы Преславы, с ходу взятой Цимисхием после его внезапного появления на придунайской равнине, хотя и тяжело переживалось Святославом, не заставило его опасаться за исход войны. Но когда воинство ромеев одну за одной стало захватывать крепости, занятые русскими и их болгарскими союзниками, великий князь понял, что впервые столкнулся с действительно могучим воителем.

Греки штурмуют Преслав. Из осадных орудий показан камнемёт.

Миниатюра из хроники Иоанна Скилицы

Медленно идя по стене Доростола, Святослав перебирал в памяти события этих месяцев, ища тот неверно завязанный узелок, из-за которого спуталась вся сплетенная им сеть. Мечтая о сокрушении ромеев, он долгие годы выковывал цепь союзов, которая должна была захлестнуться вокруг державы ромеев. И вот, когда завершение задуманного казалось таким близким, закаленные им звенья стали рассыпаться…

Нет, конечно, не только ошибка Сфангела, стоявшего с отрядом в Преславе, тому виной. Даже если бы он и не проворонил вторжение ромейского войска через горные проходы Гем, Цимисхий все равно смог бы найти путь на равнину. Болгары оказались ненадежными союзниками и не теперь, так в другой раз, не в Преславе, так в ином месте показали бы спину неприятелю.

Выходит, переоценил Святослав их решимость сражаться с ромеями, их приверженность к вере предков? Не ошибался ли он и в других своих союзниках? Может, и венгры, если приведется, дрогнут и оставят его один на один с христианским самодержцем? И тогда поднимутся в его тылу замиренные хазары, запылают мятежи единоверцев Цимисхия…

В попытке отыскать первопричину своих поражений Святослав возвращался мыслями ко все более давним временам. Пожалуй, начать распутывать цепь событий надо с того дня, когда ему впервые пришло в голову, что истинной независимости он сможет достичь только перенеся столицу державы в иное место.

– На Дунай уйду, – сказал он волхвам. – Там будет сердцевина земли моей.

– Но теперь-то до тех краев неисчислимые версты по степи печенежской. Поди доберись до той земли. Ты на Дунай двинешься землицы себе приискивать, а на грады твои и села злой хазарин придет и попленит и пограбит…

– Обдумал я все. И про хазарина. Прежде того, как на Дунай пойти, произведу расчет по старым долгам.

– Отец твой Игорь и прежние князья не совладали с каганатом. По силам ли твоим замахиваешься?

Хазары вошли в его жизнь из детских сказок, из тех песнопений, что исполняли слепые певцы на дружинных пирах. Страшным шепотом увещевала его старая нянька: ежели долго не заснешь, злой хазарин придет за тобой. Подрастая, он узнавал все больше о том, как это жестокое племя терзало и мучило Русь. Пока не пришли в земли полян, построивших Киев, воины Новгорода, не знали покоя жители лесостепного края. Скольких красных девушек оплакали, уведенных в полон, скольких мастеровых людей, схваченных в городах и селах, не досчитались – всем им была уготована горькая доля рабов кагана, властителя хазарского. Что ни год, наезжали за данью ненасытные хищники из дальних задонских степей.