Книга Воин неба и земли - Сергей Зверев

* * *

Мы бросили грузовик метрах в пятнадцати от спасительного леса. Милицейская (или какая-либо другая) погоня сесть нам на хвост не успела.

— Человека убивать страшно? — неожиданно спросил я Жукова, когда мы, что называется, умылись-обстирались-обогрелись.

— Не знаю, — как ни в чем не бывало пожал плечами Жуков. — Не успел, знаешь ли, понять…

Нет, из этого паренька клещами лишнего не вытянешь. На редкость спокоен, хотя полтора часа назад в серьезной переделке побывал. Может, не впервой ему? Интересно, сколько ему лет. Младше меня или чуть старше? По виду сложно определить — фигура мальчишеская, лицо мужское, умное, эмоционально непроницаемое.

— Ну что, Жуков, теперь в лесу будем сидеть? Грибами-ягодами питаться, зайцев ловить и в их шкуры одеваться? Осень на носу, а там и зима, — проговорил я.

— Нет, — покачал головой Жуков.

— А куда теперь? Или, может быть, ты предложишь харакири? — продолжил я.

— Это крайность, — без тени иронии вторично покачал головой Жуков, он же Магистр.

— Почему тебя Магистром назвали? — спросил я, чуть уклонившись от начальной темы.

— Каждый объект имеет специальное обозначение. Меня Магистром окрестили. Наверное, за склонность иметь несколько образований.

— Кто окрестил? — быстро уточнил я.

— Те, кто в нас стрелял. Спокойно, Валентин… — Жуков-Магистр примирительно поднял вверх правую ладонь, видя, что я начал выходить из себя. — Выход у нас есть. Он, правда, может быть использован лишь в самом крайнем случае… Но сейчас, кажется, именно тот случай…

Ему еще «кажется»!

— Одевайся, сейчас выйдем на шоссе, поймаем машину.

— А дальше?

— Дальше в аэропорт. Международный.

Сообщение Жукова несколько обнадеживало. В кармане у меня осталось пара тысяч, с таксистом расплатиться сумеем.

* * *

Погиб Олег. И Кирилла застрелили практически на моих глазах. Что с Лембергом и Степанычем, я не знал. Если их захватит милиция, они «режима секретности» не нарушат. Дескать, шли мимо, началась стрельба, у нас в кармане случайно оказалось по пистолету, открыли ответную пальбу. Пару недель подержат в камере, потом, скорее всего, выпустят под подписку о невыезде, дело медленным образом замнут. «Режим повышенной секретности» нарушен не будет. Спецназ играет со смертью в молчанку — слова не мои, но точно отражающие суть нашей профессии. Представим себе — двигается по маршруту спецгруппа. Все отлично подготовленные, знающие дело ребята. Все как один — офицеры. Задание знает только командир, да и это не полностью, в процессе пути получает указания по рации. Вдруг — бац! Засада! Отряд вступает в бой с превосходящими силами противника, трое остаются прикрывать, командир разбивает остальных на четыре группы, и эти четыре группы автономно пытаются выполнить полученное перед самой засадой задание. В результате погибают почти все. К «заветному мосту» выходит лишь один, весь израненный, но способный повесить на мост взрывчатку, отползти и нажать взрыватель. После взрыва и этот герой погибает. Противник находит его, полуживого, и тот либо стреляет себе в голову, либо использует ампулу с «блаженной смертью». После всего этого выходит закрытый президентский указ о награждении всех героев. А еще через некоторое время выясняется, что вся акция с «заветным мостом» — лишь отвлекающий маневр, этот мост, по большому счету, никому не нужен был, но необходимо было стянуть силы противника в определенный район. А в это время в другом месте другие офицеры проводили иную акцию. О которой знали и знают человек пять, не более. И за нее тоже ордена получили. Закрытым указом.

В жизни так бывает. В книгах редко… Хотя в годы моего детства был такой фильм «Ответный ход», как раз про разведку ВДВ. Там командование тоже посылает в тыл противника лучшую разведгруппу, чтобы дезориентировать неприятеля. Правда, в фильме все лихо и весело, никто не погибает, и вообще это маневры были. В наше время все по-другому. Получен приказ — извольте исполнять. А уж прикрытие это или основная операция — не нашего ума дело. Справедливо ребят под пули подставлять? Но цель основной акции нам неизвестна — может, десятки тысяч жизней мирных граждан будут спасены. Не все погибнут, но никто из выживших никогда ничего не спросит. Может, «товарищ Жуков» — тоже акция прикрытия и не более того? Мы с этим Магистром отвлекаем на себя некие силы и внимание, а в это время… То, что происходит в ЭТО ВРЕМЯ, ни я, ни сам Жуков, скорее всего, никогда не узнаем. Но после ЭТОГО ход истории может измениться. Не слишком заметно на первой взгляд, а может, наоборот, резко. Причем в лучшую сторону. Если не верить в эту самую «лучшую сторону», то есть смысл пустить себе пулю в лоб прямо сейчас…

* * *

— Триста сорок четвертый, игрек восемь, — сказал Жуков мужчине в штатском, который был вызван аэропортовским милиционером по просьбе охраняемого лица.

Мужчина молча кивнул, связался с кем-то по телефону, затем проводил нас до какой-то железной двери. Таблички на ней не было, но охраняли ее парень в аэрофлотской форме и милиционер с автоматом. Мы явно попали в некую «закрытую зону». За дверью нас встретил другой штатский. Без особого радушия, очень сдержанно.

— Триста сорок четвертый, игрек восемь, — докладывает он кому-то невидимому по внутренней связи. — Двое. Нет, этого не нужно. Так точно, через десять минут.

Нас двое и нам чего-то не нужно. А что нужно? Мужчина быстро достал миниатюрный фотоаппарат и сделал снимки наших физиономий. Теперь все понятно.

Через десять минут наши фотографии оказались в доставленных загранпаспортах с чужими фамилиями. Еще нам вручили авиабилеты на ближайший рейс, а лично Жукову — два конверта, судя по всему, с денежными купюрами.

* * *

Наш самолет поднялся в воздух, вскоре бортпроводница принесла несколько маленьких бутербродов с икрой и минеральную воду. Что ж, устроились неплохо, теперь главное — долететь. А я по-прежнему ничего не понимал. Охраняемое лицо молчит.

— Раньше нельзя было? — ни с того ни с сего спросил я Жукова.

— Нельзя. Теперь, впрочем, тоже нельзя. Дежурный обязан сообщить, что по паролю выехал некто, назвавшийся кодовым числом. Несколько человек поставят в известность.

— Это плохо? — уточнил я.

— Да. Не буду скрывать, я воспользовался «коридором экстренного выезда». В международных аэропортах, портах и вокзалах такие коридоры имеются. Ты называешь пароль, тебе дают документы и билет. И никаких лишних вопросов.

Жуков говорил тихо, склонившись почти к самому моему уху. Ох, сколько же у меня имелось к нему этих самых «лишних вопросов».

— Что-нибудь еще не «будешь скрывать»? — спросил я.

— Да вроде все путем, — пожал плечами Жуков. — Приедем, отдохнем. Но бдительности терять не нужно. Даже сейчас.