Книга Это моя вина - Эмили Локхарт

– У тебя злобный маленький ум, ты в курсе?

Фрэнки рассмеялась.

– Я серьезно. Готов поспорить, что ты – тысяча проблем в красивой упаковке.

– Почему ты думаешь, что он маленький?

– Что?

– Мой злобный ум.

– Хорошо, внушительных размеров злобный ум. В красивой упаковке. Это главное.

Фрэнки почувствовала, что краснеет.

– Спасибо.

– Не за что, – сказал Мэттью. – Мне нравятся девушки, которые умеют принимать комплименты. Ты же знаешь, многие девушки на это говорят: «Ой, я? Да я не красивая, я страшная».

– Ага.

– Так вот, намного приятнее, если тебе отвечают просто спасибо. Так что не становись такой девушкой.

– Которая говорит, что она страшная? Ладно.

Они вышли из леса и пошли по тропинке к полю для гольфа.

– Фрэнки?

– Что?

– Ты ведь не станешь рассказывать своим друзьям, что вечеринку организовали мы с Альфой?

– Нет.

– Обещаешь? Рот на замке?

Фрэнки не могла понять, в чем проблема, но кивнула.

– Не переживай, – сказала она. – Я отлично умею хранить секреты.

Поле для гольфа

Они дошли до небольшого домика с гаражом для гольфмобилей и шкафчиками для клюшек. Свет в здании не горел, а дверь была на замке. На мгновение Фрэнки показалось, что вокруг никого нет. Но потом они с Мэттью обошли домик и посмотрели вниз.

По склону холма на поле спускались почти сорок человек. Все в темной одежде, многие несли пиво, некоторые – покрывала, чтобы постелить на траву. По большей части старшекурсники, хотя Фрэнки разглядела Стеллу. Они держались за руки с Дином, которого легко было заметить по оранжевой охотничьей куртке. Мэттью схватил ее за руку, и они побежали вниз.

Спустя час Фрэнки успела замерзнуть, и не только она. Все оделись легкомысленнее, чем следовало бы. Принесенные покрывала скоро оказались на плечах у девушек, а без покрывала сидеть было не на чем – так что почти все стояли. Собравшиеся пили пиво и курили, но пива оказалось не так уж много – ведь все были еще несовершеннолетними – и оно почти закончилось. Поле для гольфа было засыпано пеплом и окурками. Фрэнки раздраженно подумала, что хоть кому-нибудь следовало бы складывать окурки в пустую бутылку или в карман. Мэттью порхал вокруг, выступая в роли хозяина, хотя и просил никому не говорить, что это он устроил вечеринку.

Фрэнки было не с кем поговорить. С большей частью присутствующих она была не знакома. Она стояла задумавшись. Ей не следовало злиться на то, что Мэттью не стоит рядом с ней – в конце концов, это вечеринка, и здесь множество людей, с которыми он, вероятно, не разговаривал с июня. Но посмотрев, как он смеется с Каллумом, Дином и Альфой, Фрэнки вспомнила, как Мэттью назвал ее красивой упаковкой, как он назвал ее маленькой, как он попросил ее не меняться – как будто обладал над ней какой-то властью. Какой-то части ее хотелось подойти к нему и закричать: «Я могу чувствовать себя страшной, если захочу! И, если захочу, могу говорить всем, что я не уверена в себе! Или быть красивой и притворяться, что считаю себя страшной из ложной скромности – это я тоже могу, если захочу. Потому что ты, Ливингстон, не имеешь права командовать мной и решать, какой девушкой мне быть».

Но по большей части она просто радовалась тому, что он обнял ее и назвал красивой.

Фрэнки села, но трава оказалась холодной и сырой, так что она снова встала.

Она заметила Портера, своего бывшего, одного из немногих присутствовавших здесь второкурсников, – рядом с Каллумом.

Ей не хотелось с ним встречаться, так что она пошла в другую сторону и нашла Стеллу.

– Ты была права, – сказала Фрэнки, дотронувшись до ее плеча. – Я получила приглашение.

Стелла обернулась.

– Я тебя об этом спрашивала?

Как она могла забыть? Она не могла не знать, что Фрэнки нравится Мэттью, потому что спросила именно ее, а не кого-то из более популярных второкурсников.

Фрэнки пыталась найти в Стелле что-то хорошее – подвиг, на который раньше ее вряд ли бы что-то подвигло. Новости от Мэттью позволяли думать, что скоро они со Стеллой окажутся девушками двух друзей со старшего курса, так что имело смысл познакомиться получше. Но снисходительное отношение Стеллы не могло не раздражать.

Фрэнки начала понимать, что избирательная память Дина, Стеллы и иже с ними не имели никакого отношения ни к глупости, ни к проблемам с памятью. Это была демонстрация власти – неважно, сознаваемая или нет, – направленная на то, чтобы выбить почву из-под ног у того, кто казался опасным. Может быть, Стелла чувствовала себя в опасности, видя, что Фрэнки умнее нее. Может быть, хотела оставаться единственной второкурсницей с бойфрендом из компании Мэттью. А может, она просто не доверяла женщинам и девушкам, непохожим на нее. В любом случае она почувствовала угрозу со стороны Фрэнки, так что сделала вид, что забыла о своем вопросе, точно так же, как это сделал Дин.

– На истории, – напомнила Фрэнки.

– История такая скучная. – Стелла состроила недовольную гримаску. – Я ее не выношу. Григорян начинает болтать, я ухожу в себя и жду, пока все закончится. Ты бы видела мою тетрадку. Там самые запутанные рисунки за всю историю Алабастер.

– Да не так уж все плохо.

– Ну, по сравнению с геометрией, – ответила Стелла.

– Тебе не понравилась та лекция про Наполеона? Со слайдами?

– Эм, нет.

– О его комплексах из-за маленького роста, растущей лысине и выступающем брюшке? Тебе не понравилась картина, которую мы сегодня видели? И вся эта история о том, что он оставался Маленьким капралом, который помнил имена всех своих солдат?

Подошла подруга Стеллы, Клаудия – высокая рыжеволосая девушка без единой веснушки. Клаудия играла в футбол. Любила добавлять в свою речь длинные слова, значение которых было ей не совсем знакомо.

– Привет-привет, – сказала она Стелле, кивнув Фрэнки. – Погляди-ка, – она подняла конверт с пригласительной карточкой. – Что это за собака? – И Клаудия показала на восковую печать.

– Не знаю, – ответил Стелла. – Может быть, бигль?

– Бигль – это Снупи[9], – покачала головой Клаудия.

– Но он похож на Снупи.

– He-а, у Снупи не такой эпикантус.

Стелла рассмеялась.

– Снупи крут! Он самая прикольная собака на свете.

– Это бассет-хаунд, – сказала Фрэнки.

– Снупи не бассет-хаунд, – возразила Клаудия. – Он – бигль, я же уже сказала.