Книга Разбитое сердце июля - Елена Арсеньева

При входе в столовую уже подопустившиеся былоброви Алены вновь взлетели с вопросительно-негодующим выражением. Самые худшиеопасения оправдались, а надежды на шведский стол исчезли, как дым, как утреннийтуман. Правда, подносы разносили не тетки в стоптанных шлепанцах и грязныхпередниках, а длинноногие особы в мини-юбках, которые могли бы оказать своимобликом честь любому приличному публичному дому, но стоило привередливойписательнице бросить взгляд на столики и увидеть до краев наполненные тарелкисо щами и горы именно что макарон в компании с истекающими жиром шницелями, какона уже приготовилась круто повернуться и бежать отсюда навсегда. Остановила еетолько очередная красотка в мини-юбке, которая отметила «госпожу Ярушкину» вкакой-то тетрадке и подтолкнула ее к столику, за которым уже сидели двое:стройный парень лет двадцати пяти с влажными, словно после купания, чернымиволосами и дама лет этак под… ну, примерно Алениных лет, поэтому не станемуточнять ее возраст.

При виде молодого человека бежать Аленараздумала. Обладатель такого лица, такой фигуры стоил того, чтобы если незавязать с ним приятные отношения, то хотя бы рядышком посидеть. Во-первых, этобыл ее любимый возраст. Во-вторых, только в кино Алена видела раньше красавцевс такими синими глазами и черными, без преувеличения сказать – как вороновокрыло, волосами. Кажется, считается, что это ирландский тип? Ну, ну… Может, они впрямь ирландец? Ирландцев в Алениной любовной коллекции еще не было, такпочему бы ее не пополнить еще одним экспонатом?

Красивенький «ирландец», как уже было сказано,обладал стройной фигурой, а вот дама, которая сидела с ним рядом, оказаласьбольшая. Ну, очень большая! Причем черты лица у нее были четкие, правильные,она могла бы, наверное, быть красавицей, если бы не расплылась так.Складывалось впечатление, что в своей жизни она следовала главному принципу:хорошего человека должно быть много. Ее и было много, этой дамы. Так много, чтоона даже свешивалась с обеих сторон стула. Однако даме, такое ощущение,казалось, будто ее, любимой, все еще мало, и она продолжала истово вливать себев рот щи со сметаной, заедая их толстыми белыми ломтями хлеба, быстро жевала,быстро глотала, не забывая при этом метать из глаз искры в сторону молодогопривлекательного соседа и что-то кокетливо бубнить. Сосед ел медленно, словнонехотя, без всякого аппетита, гущу из щей отодвигал в сторону, нацеживал наложку только бульон, хлеба вообще не трогал…

– Что-то вы плохо кушаете сегодня, –с материнской заботливостью ворковала большая дама, хотя выражение ее глаз,устремленных на соседа, было весьма далеко от материнского. – Супчикзамечательный! А котлетки какие питательные, а макарончики, наверное,итальянские, совсем не разварились. Вы тренировались, устали, конечно, вам надохорошо кушать…

Алену передернуло. Она не выносилаласкательно-уменьшительных суффиксов в сочетании с названиями блюд. Слово«кушать» вообще терпеть не могла, воспринимала его только по отношению к детям,а молодой человек, хотя и был гораздо моложе дамы (а значит, и самой Алены, ноона об этом, конечно, старалась не думать), все же давно вышел из детскоговозраста.

– Здравствуйте, – сделала любезнуюулыбку Алена, – приятного аппетита! Меня посадили за ваш столик. Менязовут… Елена.

Она и сама не знала, почему представиласьименно так. Вообще, имени своего, как уже было сказано, она не любила, ичеловек, который называл ее Еленой, тем паче – Еленой Дмитриевной, немедленнопопадал в разряд ее врагов. Ну, если не врагов, то неприятелей. Алена, Алена,называйте меня Аленой. Это был назойливый лейтмотив ее жизни, и вдруг…

Побоялась, что у кого-то возникнут ассоциациисо знатной нижегородской писательницей Аленой Дмитриевой? Глупости какие.Нашлась тоже знатная! И вообще, кому ты нужна? Но все. Слово сказано. Живитеперь Еленой!

– Здравствуйте, – радостновоскликнул красивый ирландец на чистом русском языке (ох, рухнула еще однаиллюзия!), – здравствуйте! Очень приятно! Садитесь, пожалуйста! Меня зовутВадим.

Он вскочил и отодвинул Аленин стул.

Наша героиня обладала, конечно,гипертрофированным самомнением, однако не настолько, чтобы отнести этотвнезапный переизбыток любезности лишь на счет своей неземной (куда там!)красоты. Нет слов, она выглядит моложе своих лет, но определенно Вадим радновой соседке лишь потому, что она несколько разрядит напряженные отношения,сложившиеся с толстой дамой, которая не помещается ни на стуле, ни всобственном платье и на пухлом лице которой выражено прямо противоположноеотношение к Алене: неприкрытая неприязнь. И это еще мягко сказано – во взглядетолстухи мелькнула откровенная ненависть!

Батюшки-светы… За что? И чем сие чревато? Неподсыплет ли дама Алене толченого стекла в суп? Не подсунет ли поганок ккотлетке? И решение ни в коем случае не есть здешнего супчика и здешнихкотлеток окрепло в душе нашей героини…

– Значит, вы Елена, – с откровеннымудовольствием разглядывая Алену, сказал Вадим. – А это – ЛеонидаЛеонтьевна, – сделал он жест в сторону толстухи.

Та покраснела так сильно, что еебледно-голубое платье показалось просто белым на фоне столь обильной красноты.

«Экие в этом санатории дамы пылкие», –подумала Алена. То администраторша Галина Ивановна полыхала от кончиков волосдо кончиков ногтей, теперь и Леонида просто-таки румяной зарею покрывается, кактот восток… С чего бы вдруг?

Впрочем, жизнь и профессия сделали Аленунедурным психологом, и она немедленно смекнула: монументальная дама стыдитсясвоего редкого и тяжеловесного имени, наверняка она просила Вадима называть еекак-нибудь полегче, повоздушнее – Лида, к примеру, или… Как можно еще называтьженщину по имени Леонида? Леня? Нет, это ужас. А если Леля? Уже лучше. Леля – ивпрямь прелестное имя, и если Вадим соседку так не называет, вообще величает еетолько по имени-отчеству, значит, сознательно не желает допустить между ней исобой никакой короткости.

– У вас совершенно невероятное имя, –сказала Алена, надев самую любезную из всех имеющихся в запасе масок и нежноулыбаясь толстухе. – Очень красивое! Такое имя даже жаль портить всякимиуменьшительными именами. От него так и веет античностью. А мне мое имя не оченьнравится. То есть Елена – это еще ничего, а вот Лена или там Леночка – это ужаскакой-то!

– А по-моему, Елена – замечательное имя.И вам идет – особенно в сочетании со словом Прекрасная, – играя глазами,вступил Вадим.

– Да что вы говорите… – заигралаглазами в ответ и Алена.

– Но если вам не нравится, –продолжил Вадим, – хотите, я буду называть вас… Аленой?