Книга Во власти женщины - Виктория Паркер

– Пока нет. Ночь еще только началась. Поставим свои сумки и пойдем в бар. Согласен? – Когда она кивнула, он улыбнулся ей в ответ своей самой обворожительной улыбкой:

– Конечно!

Горячий ежевичный сок согрел руки, и Пия, откинув голову назад, стала смотреть на ночное небо и считать звезды. Она сбилась и начала снова считать. Ей надо было сделать что-то, чтобы отвлечься от мужчины, сидевшего очень близко от нее и источавшего мощные волны феромонов.

Но разве мог быть сексуальным мужчина, который пил водку так, словно это была минеральная вода?

Ей надо было вывести его за дверь, пока он не сведет ее с ума и не разрушит бар. Внезапно она почувствовала, что что-то дрогнуло в воздухе.

– Подожди… смотри.

– Я смотрю.

– Нет, ты смотришь на меня. – Это начинало ее раздражать. Зачем ему нужна холодная и несговорчивая неврастеничка, как она? Неужели он действительно ею интересуется?

Над ними засияли бледно-зеленые отблески, а затем волнами стали расходиться темно-красные пылающие облака. Сердце Пии радостно забилось, и она почувствовала, что все еще жива.

– Dios, беру свои слова обратно. Это потрясающе, Пия. Я слышал о северном сиянии, но это…

– Аврора – богиня утренней зари, а Борей – бог северного ветра.

Ник кивнул в ответ:

– Греки знали в этом толк.

Пия едва сдержала улыбку. Взглянув на него краем глаза, она молча выругала себя.

Ник сидел, развалившись рядом с ней, откинув голову назад, и волнистые черные волосы спадали ему на шею. Он был несказанно красив. В его глазах, устремленных на небо, светился восторг, и Пия содрогнулась от желания прикоснуться к его полным губам. Почему лишь от одного взгляда на него у нее возникало такое непреодолимое желание? Она так хотела, чтобы он снова обнял ее!

Ощутив, что он поймал ее взгляд, она мгновенно возненавидела себя, а он в ответ улыбнулся ей одной из тех своих улыбок, которые оказывали такое непостижимое воздействие на ее внутренние органы.

– Какие планы на завтра? – спросил Ник.

– Я собираюсь поехать в те места, где будут построены теплые домики. Это займет целое утро.

– У нас это займет целое утро. – Его тон был властным, не терпящим возражений.

Но она проигнорировала его.

– Боюсь, что хаски не очень дружелюбно воспримут тебя. Они почуют угрозу, человек-волк. Это очень проницательные существа.

– Никогда не понимал, почему меня так называют, – сказал он.

От нее не скрылось то, что он перевел разговор на Зевса. Ее поражала его проницательность и способность мгновенно реагировать.

– Может быть, Зевс видел в тебе хищника.

– Это имеет отношение к греческой мифологии?

– Клуб основал мой прадед, а он был очарован мифами и легендами, что не мешало ему быть успешным бизнесменом.

– А твой отец считает себя богом, Пия?

Голос его был таким жестким, что скамья, на которой они сидели, казалось, пошатнулась под ними.

Считал ли отец себя богом?

– Понятия не имею. – Иногда Пия даже представить себе не могла, что творится у него в голове.

– Ты хочешь сказать, что вы не были близки?

Пия заерзала на сиденье.

– Скорее, я отвечу «нет». – Ей так не хотелось обсуждать эту тему, что она стала молиться о том, чтобы Ник прекратил расспросы.

– Я говорю об эмоциональной близости, querida, и ты прекрасно понимаешь это. Поход в зоопарк, когда ты была еще девочкой с косичками. Праздничный ужин в честь успешной сдачи экзаменов. А теперь – совместные посиделки за бутылочкой вина, когда вы смеетесь, вспоминая те прекрасные дни. Я говорю о близости, которая возникает между дочерью и отцом.

Пия почувствовала резкую боль – будто кто-то ударил ее в солнечное сплетение. Она согнулась пополам, притворившись, что поправляет застежку на сапоге. Она не могла понять, почему ей вдруг стало так больно, ведь отец дал ей то, что необходимо для жизни.

Выпрямившись, она допила остатки ежевичного сока.

– У нас ничего этого не было, – сказала она. И сразу же пожалела о своих словах. Они прозвучали так жалко. И ей не стало легче оттого, что в глазах Ника вспыхнуло сочувствие. Эти карие глаза могли растопить ее сердце.

– Есть ли у тебя братья или сестры? – спросил он.

Пия едва сдержала вздох отчаяния. Она не знала, долго ли еще она это выдержит. Каждое его слово, каждое его прикосновение имели под собой скрытые мотивы. И даже его тепло, его искренность. А ей хотелось, чтобы он действительно интересовался ею. Какая она дура.

– Нет ни братьев, ни сестер. А у тебя?

– Я тоже – единственный ребенок в семье. Я мечтал об этом, но мать… Cкажем так, у нее отсутствовал материнский инстинкт.

– Значит, ты не был с ней близок? – Пия не сразу поняла, что сказала это вслух.

Топнув ногами, она резко встала со скамьи.

– Мне пора спать. Тебе не нужно завтра со мной ехать, поэтому грейся в своей кровати. Оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна.

– Мне мало радости спать на льду. А для тебя, похоже, это как гроб для вампира.

Он произнес эти слова с улыбкой, явно стараясь придать им шутливый тон.

Пия бросила на него испепеляющий взгляд:

– Ты смеешься? – Хотя в какой-то степени он был прав. Ей нужен был холод, чтобы заморозить в себе чувства, которые он вызвал в ней, и погасить огонь, который он зажег в ее крови.

– Я все же не пойму, что побуждает тебя спать в главном корпусе на ледяной кровати. Поверь мне, если бы ты знала, что это такое – ночевать на улицах…

– Ощущения, – тихо сказала она, взглянув через двери на Ледяной Замок, и в глазах ее мелькнуло отчаяние.

– Ах, – язвительно произнес Ник, и его резко изменившийся голос заставил ее взглянуть на него. – Ты напоминаешь мне тех знаменитостей, участвующих в телевизионных шоу, в которых им приходится выживать. Но они никогда не поймут, что такое настоящий голод: изматывающий, непереносимый. Поэтому, если ты пытаешься что-то доказать…

Ник продолжал говорить, и его тон становился все более жестким и циничным. Пия с трудом произнесла, тяжело роняя слова:

– Может быть, я делаю это не только потому, что желаю испытать определенные ощущения, но и потому, что я уже там была. Может быть, я хочу ощутить холод, вгрызающийся мне в спину, чтобы быть благодарной судьбе за то, что она послала мне удачу и что каждый день теперь у меня есть теплая постель. А это, мистер Карвальо, я никогда не считала само собой разумеющимся.

Пия не могла поверить в то, что сказала ему это.

«О, не надо, Пия. Глубоко внутри ты хотела, чтобы он об этом знал. Что у тебя, как и у него, были очень тяжелые дни, что у вас есть нечто общее».