Книга Сердечная терапия - Мила Иванцова

Они тогда были едва знакомы, не дружили, не общались, разве что виделись на общих научных мероприятиях их факультетов.

А через два месяца, летом, они поженились. Почему? Зачем? Кто знает? Через много лет не могли ответить на этот вопрос ни он, тогда опьяненный таким неожиданным счастьем, ни она, потому что из всех ее поклонников Игорь Соломатин был самым скромным, сдержанным, умным и… перспективным как ученый.

И вот спустя тридцать лет с лишним возникает из небытия Тарчинский, похожий на себя прежнего разве что ростом и чертиками в глазах, уверенно берет ее за локоть, гранатово-прозрачная жидкость дрожит в ее бокале, а через десять минут они сбегают с той выставки, усаживаются в уютном уголке небольшого ресторанчика и не могут наговориться до полуночи.

– Что ты делаешь в жизни, Тоня?

– Я? Я – профессорская жена. Живу за спиной у мужа. Ничего такого собственного не делаю. Значимого. Собираю сливки, которые взбивала много лет. Всем довольна. – Антонина улыбнулась.

– Не верю. Не верю! Чтобы такая женщина, как ты, сидела курицей при мужчине и не имела собственной жизни?!

Антонина многозначительно улыбнулась, из чего собеседник мог бы догадаться, что интерес в ее жизни есть, но это не обсуждается. В действительности же этот вопрос застал ее врасплох. «Что ты делаешь в жизни, Тоня?» А что она действительно делает в этой жизни? Ездит на иномарке. «Шоппингует» – то сама, то со знакомыми. Посещает парикмахерскую – прическа, маникюр. Иногда ходит в театр или на концерт. Бывает, сын приходит на обед или они с Игорем идут куда-нибудь поужинать, правда, редко.

«Что ты делаешь в жизни, Тоня?» Неужели нужно было встретить Романа, чтобы, наконец, задать себе этот вопрос? Ничего она не делает. Такого, о чем можно было бы рассказать или что показать. Проживает день за днем, словно отщелкивая пальцем продырявленный деревянный пряничек на проволоке старых счётов. Бессмысленная и пустая жизнь. В последнее время наполненная горькой ревностью к Соне Тютюнниковой, юной мерзавке в белом передничке…

10

Яна вернулась домой после долгого дня – сначала она провела два занятия по рукоделию – они делали с женщинами новогодние подарки, и для детей, и для подруг. Рукотворные вещи становятся все более популярными, и называют их уже на заграничный манер – «хэнд-мейд». Мягкие игрушки – модные теперь мишки «Тедди», украшения из бисера и валяной шерсти, сделанные собственными руками, единственные и неповторимые, а не штампованные где-то на фабрике, действительно несут в себе теплоту рук и души мастера. Тем более когда они сделаны не на продажу, а прицельно для какого-то человека, с учетом его вкусов, предпочтений, а то и цвета глаз.

Этот процесс, с одной стороны, будоражил творческое воображение, поднимал тонус, менял самоощущение мастериц, а с другой – успокаивал их, и у Яны не было сомнения, что это едва ли не лучшая психотерапия. Арт-терапия.

После занятий еще приходила «пациентка», которая посещала Яну уже не впервые – ситуация в ее семье зависла, решение проблемы с мужем затянулось, женщина страдала, но не решалась взять на себя ответственность за принятие решения. Она в который раз, глядя Яне в глаза, пересказывала все ту же историю, перебирала детали, словно крутила знакомый ролик еще и еще раз, ожидая, что та направит ее, подскажет, как поступить. И, казалось, женщина готова была на любой шаг, лишь бы кто-то сказал, куда идти. Чтобы не решать самой.

Такие «пациенты» ей уже попадались. В своих семейных баталиях они получали «пробоину», через которую терялась необходимая для жизни энергия. Так человек в поисках подпитки становится неким невольным энергетическим вампиром, засасывая в себя большими или меньшими порциями чужие силы, энергию сочувствия или даже энергию гнева. Но Яна уже давно почувствовала, поняла, что должна держать определенную дистанцию, хоть и могла часами выслушивать чужие истории. Врач не обязан болеть сам, чтобы помочь пациенту. И быть донором для каждого – тоже никаких сил не хватит. Хотя она нередко и «подкармливала» людей, зная, где и как пополнить собственную энергию. Незаметно учила этому и тех, кто приходил к ней за помощью.

Человек в отчаянии – как машина с пробитым бензобаком, сколько ни вливай – вытекает. Поэтому очень желательно, чтобы «пациент» понемногу сам заделывал свои дыры, накладывал на них заплатки, врачевал собственными силами раны душевные. И только когда постепенно закрываются пробоины, начинает, капля по капле, накапливаться энергия. И тогда выпрямляется спина, поднимается голова, взгляд отрывается от земли и в глазах появляется блеск. А там уж и возникают правильные решения. Впрочем, неправильных, пожалуй, вообще не бывает.

Ведь сегодняшний ты – это уже не ты вчерашний и еще не ты завтрашний. И сегодняшнее решение – это поступок тебя сегодняшнего. И если ты все-таки что-то сделал, произошло то, что должно было произойти. Сегодня с тобой. И даже если твой поступок – это не сделать ничего, значит, ты еще не созрел для действия. Значит, не сегодня и не здесь. И ты сегодняшний еще не способен на поступок. На решение. И должен растить себя до того состояния, когда сможешь. Потому что, если не решаешь ты, решают за тебя. Если выбираешь не ты, выбирают тебя. И тогда ты играешь в чужую игру по чужим правилам. Сегодня. А может, и завтра. До тех пор, пока не осознаешь себя за рулем собственной жизни.

«Пациентка» все-таки не выдержала. Она, выговариваясь, отвечала на Янины немногочисленные вопросы, которыми та незаметно направляла монолог посетительницы, но в итоге поставила вопрос ребром: «Что же мне делать?!»

Вот этого Яна всегда боялась. Или не боялась, а не хотела. Сознательно не давала советов и не навязывала свои соображения «по поводу». И она опять использовала проверенный ход – задала простой вопрос:

– А что бы вы сами себе посоветовали?

Пауза показалась слишком длинной, какие-то мысли роились в голове бедолаги, но вслух она сказала:

– Можно, я приду к вам через неделю?

– Можно, – ответила Яна, но взглянула на календарь на стене и спохватилась: – А ведь через неделю Новый год! И я еду на праздники в Карпаты.

– Жаль… – чуть слышно прошептала женщина. – Я без вас пропаду…

– Но я же вам не Бог… Давайте вы тем временем попытаетесь записать свои мысли по этому поводу, будто от третьего лица? Как будто я вам что-то советую, например. Я или кто-то другой. Деми Мур. Скарлетт О’Хара. Кто-то, кому вы доверили бы свою историю. Как вам такая идея?

– Но мой муж… Вдруг он прочтет?

– А вы на английском напишите, – улыбнулась Яна, которая знала, что с деньгами у мужа «пациентки» неплохо, а вот с образованием не сложилось.

И вдруг женщина неожиданно рассмеялась, чего за пять встреч с ней ни разу не случалось, и Яна даже встревожилась, все ли с ней в порядке.

– На английском? – Посетительница продолжала смеяться. – Советы себе самой – на английском! От Деми Мур?

– А почему нет? – Яна сдержала свое удивление.