Книга Дело о старом антикваре - Александр Ралот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Максим, у меня к вам будет большая просьба, – Маргарита была в своих мыслях где-то далеко, однако как Юлий Цезарь, занимаясь несколькими делами сразу, давала поручение молодому оперативнику. – Надо будет, – растягивая слова и продолжая думать о чём-то другом, продолжала Марго. – Вам надо связаться с пограничной службой и выяснить, не въезжал ли в Россию потомок князя Барятинского или, может быть, сам старый князь, хотя, вероятнее всего, его уже нет на этом свете.
– Маргарита Сергеевна, помилуйте, вы представляете, как будет сложно выполнить это поручение. Мы ведь не знаем даже фамилии этого потомка, а какого пола, какого возраста этот потомок? Да чтобы собрать всю эту информацию, понадобятся годы. А потом окажется, что никакого потомка и в природе нет, – ответил Максим. – Мне что, прикажете подключать структуры Внешней разведки и МИДа?
– Максим, вы хотите раскрыть дело, так ищите заказчика. Весьма вероятно, что потомки князя, а, может быть, и он сам решили вернуть себе жемчужину своей коллекции. Следовательно, мне с вами надлежит тщательно отработать эту версию. Если на ваше руководство давят, то те, кто давит, и помогут вам в сборе информации. Ищите, и вам дано будет, – произнесла Марго, не переставая думать о чём-то другом.
Выйдя на улицу, Маргарита позвонила Силуянову.
– Друг мой сердешный, ты меня впряг в это дело, так будь ласков – помогай. Мне нужна следующая информация. Не предлагал ли кто крупным антикварам или коллекционерам приобрести картины малых фламандцев. Понятное дело, от такого предложения порядочные, законопослушные граждане открестятся, но в родную полицию побегут вряд ли. А посему, дерзай. Удачи тебе и твоим людям.
Затем женщина вернулась в контору, попросила, как можно быстрее пригласить в специальный кабинет всех сотрудников музея и создать словесные портреты всех пожилых людей, посещавших музей за последние несколько дней.
В голове Маргариты вдруг щёлкнул тумблер. Почему на записи с камеры наблюдения так много народа и звонят колокола. Недолго думая, она отправилась в церковь к своему хорошему знакомому отцу Серафиму (см. «Сыскное бюро «Крулевская и партнеры»).
– Матушка! – искренне возмутился настоятель местной церкви. – И как не совестно такой светлый праздник пропустить! Всенощная была, закончилась под утро, народ разговляться пошёл, колокола беспрестанно звонили «Христос воскресе!!». Тебя Господь от страшной болезни излечил, дал время дочь на ноги поставить, а ты его забываешь!
Женщина слушала нравоучение отца Серафима в пол-уха. «А убийца оказался весьма сообразительным, день ограбления рассчитал точно, даже если бы в музее шум поднялся или сигнализация сработала, за звоном церковных колоколов её можно было и не расслышать, и с толпой верующих, выходящих из церкви, смешаться было совсем не трудно. Да и повод выпить со сторожем – вот он на поверхности: светлый праздник наступил, ну как тут не опрокинуть чарку русскому человеку, грех отказаться».
– Спасибо, отец Серафим, вы мне очень помогли, – прервав монолог священника, сказала Марго, – вы правы, я к вам обязательно приду, исповедуюсь, только позже. А сейчас мне лихого человека срочно изловить надо, так что мой грех по сравнению, с его грехом не идёт ни в какое сравнение.
Вечером, уютно взобравшись с ногами в кресло и подождав, когда боль в боку успокоится и перестанет реагировать на такую наглую позу, Маргарита наконец включила свой любимый планшетник.
Письмо от Силуянова мигало красным флажком особой важности. Люди олигарха умели работать быстро и чётко, в этом Маргарита убеждалась уже не один раз.
В Москве к некоему дельцу от искусства по фамилии Купоненко поступила бандероль. В ней лежала небольшая картина, похищенная из музея, и записка, в которой предлагалось приобрести остальные картины и, главное, «Сельский праздник». Записка была напечатана на принтере и подписана – Братья Гримм. В полицию господин Купоненко не ходил, дабы лишний раз не привлекать к своей скромной персоне внимания правоохранительных органов, однако картину и записку передал людям господина Силуянова с явным облегчением и даже без особого нажима. Сейчас машина с конфискатом движется в сторону их родного города и завтра прибудет в офис бюро «Крулевская и партнеры!».
Максим сиял, как медный тазик. Ещё бы, не прошло и нескольких дней, а уже найдена одна картина из похищенной коллекции. Правда, в назначенное время Купоненко на встречу с продавцом не явился и ничего не сообщил московским полицейским, но зато появилась новая улика-записка. Над ней и над возвращённой картиной уже колдовали сотрудники экспертного отдела.
Но радость молодого человека оказалась недолгой. Следы на записке были такими же, как и на бутылке из музея, по картотеке не проходили. Обратный адрес, указанный на бандероли был вымышленный. Ни такой улицы, ни дома в их городе не было. Перепуганная девочка человека с почты, принёсшего злосчастную бандероль, описать не смогла.
Прошел один день, за ним другой и третий. Начальство Максима отрапортовало о первых успехах. Картину как могли, отреставрировали и водрузили на место в музее. Администрация города спешно изыскала средства на новую сигнализацию и камеры наблюдения. Срочно приглашённая из столицы бригада специалистов узкого профиля в две смены монтировала датчики движения и прочие мудрёные приспособления.
Жизнь, вроде, входила в обыденное русло. Многие уже стали забывать о произошедшем.
На девятый день, как и полагается, друзья и знакомые помянули невинно убиенного Ипполита. По составленным фотороботам пожилых людей, посещавших музей, пока никого задержать не удалось. Правда, одна въедливая старушка, работающая смотрительницей зала, припомнила, что «один пожилой солидный товарищ, спортивного телосложения уж больно долго задерживался у картин малых фламандцев, однако ни с кем не заговаривал, а только что-то записывал в блокнотик карандашом». Этот карандаш и запомнился смотрительнице: «Нынче все ручками красивыми, блестящими пишут, а этот – карандашом, необычно как-то».
В городе каждый день кого-то убивают и грабят, поэтому ограбление и убийство в местном музее, хоть и резонансное, но как-то за текучкой отошло на второй план. Начальство повесило на Максима новые дела, они всё реже стали встречаться с Крулевской. Силуянов тоже перестал её донимать немедленным раскрытием музейного преступления. У него вот-вот должны были произойти новые крупные слияния и поглощения.
Вернулась из-за Пиринейских гор дочка Лилия. Казалось, что восторгу, визгу и бурному потоку слов не будет конца. Сначала шла многочасовая демонстрация приобретённых нарядов, потом выставка картин с видами Барселоны, Мадрида, горы Монсерат, морских пейзажей в районе городка Террагона и прочая, и прочая. Затем разговор сам собой перешёл на тему «Здесь всё продать, а там купить и переехать, причём немедленно».
В конце концов уставшая, но довольная Лилия заявила:
