Книга Венеция Казановы - Сергей Нечаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не бойся, мой Джакомо! Главное — не бойся! Тебя вылечат, я совершенно в этом уверена.
Гондола наконец подошла к острову Мурано, окутанному серой дымкой, и пристала к берегу рядом с великолепной старинной церковью Санта-Мария-э-Донато.
— Подождите нас! — приказала пожилая дама двум гондольерам. — Мы можем задержаться!
Герман Кестен («Казанова»):
«Бабушка повезла его в гондоле на остров Мурано в жилище ведьмы с черной кошкой на руках и пятью кошками вокруг. Ведьма уговорила ребенка не бояться и заперла его в сундук».
Жюльетта Бенцони («Три господина ночи»):
«Малыш Джакомо, запертый в темном ящике, перестал кричать, сжался в комочек и, ни жив ни мертв, стал ждать нападения неведомого врага. Но ничего не произошло, если не считать того, что раздался оглушительный шум, в котором смешались пение, крики, мяуканье, топот ног, звон тамбурина, плач и даже хохот. Слушая этот дьявольский концерт, мальчик лихорадочно припоминал обрывки молитв: он не сомневался, что попал в ад!»
Герман Кестен («Казанова»):
«Потом ведьма освободила ребенка, раздела и положила на постель, сожгла корешки и, снова одев с заклинаниями, дала пять сахарных облаток и приказала под страхом смерти молчать обо всем».
За все это колдунья получила от бабушки Казановы серебряный дукат. Она сказала, что кровотечения теперь прекратятся. Наставив мальчика подобным образом, она еще предупредила его, что следующей ночью к нему придет одна прекрасная дама и его благополучие также зависит от того, сможет ли он удержаться и сохранить в тайне это посещение. С этим Джакомо и его бабушка возвратились домой.
Едва очутившись в постели, Джакомо сразу же заснул, но через несколько часов что-то разбудило его.
Джакомо Казанова («История моей жизни»):
«Я увидел — или вообразил, что вижу, — спускающуюся от каминной трубы ослепительную женщину в великолепном, на широком панье, платье. Корона на ее голове была усеяна камнями, рассыпавшими, как показалось мне, огненные искры. Величаво, медленно поплыла она к моей кровати и присела на нее. Что-то приговаривая, она извлекла из складок своего одеяния маленькие коробочки и высыпала их содержимое мне на голову. Из ее долгой речи я не понял ни слова. Наконец она нежно поцеловала меня и исчезла тем же путем, каким и явилась. И я сразу снова уснул».
Назавтра бабушка вновь стала говорить Казанове о молчании, которое он обязательно должен хранить о событиях прошедшей ночи. Она была единственным существом, которому мальчик безгранично верил и чьи приказания он исполнял слепо. Что же касается тех, кто произвел его на этот свет, то они никогда толком и не разговаривали с ним.
Джакомо Казанова («История моей жизни»):
«После поездки на Мурано и ночного визита феи кровотечения уменьшались день ото дня, и так же быстро пробуждалось мое сознание. Меньше чем за месяц я выучился читать».
Воспоминания об этом чудесном исцелении никогда не покидали Казанову. Более того, он на всю жизнь усвоил, что женщина способна творить чудеса, что она всемогуща. Для обучения Джакомо бабушка выбрала ему в наставники человека по имени Баффо. К несчастью, ее выбор пал на весьма игривого поэта, чьи на редкость непристойные сочинения далеко не всем рекомендовалось читать. В результате Казанова под его руководством выучился не только читать и писать, но заодно усвоил и основы более причудливых «наук», получив на всю жизнь склонность к магии, оккультизму, игре, вину и женщинам.
А в 1734 году, когда Казанове исполнилось девять, его отправили в Падую (в самой Венеции образовательных учреждений, включая начальные школы, не было вообще). Произошло это благодаря следующим обстоятельствам.
За два дня до смерти, чувствуя приближающуюся кончину, Гаэтано Казанова пригласил к себе господ Гримани, чтобы попросить их не оставить его семью своим покровительством. Братья Гримани поклялись ему в этом. И это именно они взяли на себя миссию подыскать для Джакомо хороший пансион в Падуе.
За несколько дней пансион был найден, и 2 апреля 1734 года Казанова и аббат Гримани погрузились на лодку и отплыли в Падую. Там мальчика поселили в пансионе у доктора Гоцци, который дал ему хорошее среднее образование и уроки скрипки.
На этом, собственно, и закончился первый венецианский этап жизни Джакомо Казановы.
С 1734 по 1740 год Казановы не было в Венеции.
За это время он успел стать первым учеником у доктора Гоцци, которому он помогал исправлять работы своих тридцати одноклассников. Сестра господина Гоцци, Беттина, тринадцати лет, сразу же понравилась маленькому Джакомо. Она бросила, как говорил сам Казанова, в его сердце первые искры той страсти, которая впоследствии им завладела полностью. А еще Казанова изучил логику Аристотеля, небесную систему Птолемея, выучил латынь и немного греческий, освоил игру на скрипке.
На Пасху 1737 года в Падую из Санкт-Петербурга приехала мать Казановы, но ненадолго, вскоре она вновь уехала на гастроли в Дрезден (ее контракт с театром был пожизненным). Джакомо довольно равнодушно расстался с ней.
После прощания с матерью Казанова поступил в университет Падуи, где завел дружбу со всеми не самым благопристойным образом известными студентами: игроками, пьяницами, драчунами и развратниками. В их обществе он быстро научился держаться легко и свободно. Вскоре он сам начал играть и наделал кучу долгов.
Узнав об этом, его бабушка приехала в Падую и забрала Джакомо назад в Венецию.
Герман Кестен («Казанова»):
«В пятнадцать лет Казанова увидел родной город Венецию словно впервые. Тысячелетняя патрицианская республика жила в зеркальном свете ушедшего величия… С фальшивыми окнами, с бесчисленными причалами и гондолами, с никуда не ведущими переулками, с неожиданно открывающимися кулисами, с беззвучно закрывающимися потайными дверцами, с тысячами балконов и сотнями тайных ходов Венеция была раем авантюристов и влюбленных».
Вернувшись, он принял постриг и поступил на службу в уже известную нам церковь Сан-Самуэле.
Джакомо Казанова («История моей жизни»):
«Он приехал из Падуи, где изучал право» — эта формула моего представления в обществе, едва произнесенная, сразу привлекала ко мне молчаливое внимание равных мне по возрасту и по положению, одобрительные слова отцов семейств и ласковую доброжелательность старых женщин, за которых очень хотели бы сойти и более молодые, чтобы иметь законную возможность поцеловать меня, не нарушая приличий. Настоятель прихода Сан-Самуэле отец Тозелло представил меня монсеньеру Корреру, патриарху Венеции; тот тонзуровал меня, и по его особому благословению я через четыре месяца получил все четыре степени младшего клира. Радость моей бабушки была неописуема».
Современному читателю в приведенной цитате не все может быть понятно. Например, что такое «тонзуровал»? Тонзура (от лат. tonsura — стрижка) — это выбритое место на макушке. В католицизме оно было знаком принадлежности к духовенству. Обязательная тонзура была отменена лишь в 1973 году. Клир — это духовенство как особое сословие Церкви, отличное от мирян. Начиная с Iv века в христианских государствах клир получил определенные права и привилегии (десятина, бенефиции и церковное вознаграждение). В свою очередь, церковная власть предъявляла к клиру определенные требования, например — принятие целибата (безбрачия) для высших ступеней клира. Членами клира становились лица, прошедшие обряды пострижения и посвящения. В современной Римско-католической церкви к клиру принадлежат только священнослужители: диаконы, пресвитеры и епископы.
