Книга Лестница страха - Михаил Ежов

Смирнов постучал и открыл дверь.

Директриса была женщиной лет пятидесяти, с копной черных волос, уложенных наподобие птичьего гнезда. Худощавая, в сером костюме, она напоминала функционера советского аппарата.

— Доброе утро, — проговорил Смирнов, оглядываясь по сторонам.

Кабинет, как и фойе, походил на зал славы. Здесь был забитый кубками шкаф, на стенах висели медали и дипломы в рамках. Никак не меньше двух десятков. Смирнову пришло в голову, что это, наверняка, далеко не все награды, которыми может похвастаться школа.

— Присаживайтесь, — предложила директриса, указав на один из свободных стульев.

— Благодарю. — Смирнов разместился за столом, который стоял перпендикулярно к столу, за которым сидела директриса.

— Я лейтенант Смирнов. — Следователь вытащил удостоверение и протянул хозяйке кабинета.

— Я вам верю, — отказалась та смотреть документ. — Что случилось?

— За два дня — вчера и сегодня — убиты две женщины, — начал Смирнов серьезным, деловым тоном. — Дети обеих — ученики вашей школы.

На лице директрисы отобразилось изумление.

— И кто? — проговорила она изменившимся голосом.

Смирнов достал блокнот, хотя отлично помнил фамилии обеих убитых.

— Растопова и Миронова.

Директриса на пару секунд задумалась.

— Помню таких, — проговорила она медленно. — Из шестого «А». — Она явно имела в виду детей, а не их родительниц.

— Что, оба? — невольно вырвалось у Смирнова.

— Да. Секунду. — Директриса взяла мобильник. — Сейчас я вызову классного руководителя.

Она набрала номер и прижала трубку к уху.

— Алло! Николай Дмитриевич, спуститесь ко мне. — Пауза. — Ну, так дайте им задание, и пусть сидят делают. Все, я вас срочно жду!

Директриса захлопнула «раскладушку» и подняла глаза на следователя:

— Как они погибли?

— Трудно сказать… в интересах следствия эта информация пока не разглашается.

Директриса понимающе кивнула:

— Да-да, конечно.

Она взглянула на дверь и нетерпеливо побарабанила пальцами по столу.

— Я вижу, у вашей школы много наград, — вежливо заметил Смирнов.

— Стараемся, — дежурно улыбнулась директриса.

— Много у вас учителей? — поинтересовался следователь, просто чтобы занять время.

— Пятьдесят восемь.

Паузу нарушил мужчина лет сорока, приоткрывший дверь кабинета.

— Вызывали? — спросил он, переступая порог.

— Да-да, — оживилась директриса. — Входите, Николай Дмитриевич.

Учитель сел на стул напротив Смирнова. Следователь обежал его глазами. Лысоватый, в очках с толстой черной оправой и сером костюме. Из кармана торчит ручка.

— Вот, Николай Дмитриевич, в вашем классе ЧП, — проговорила директриса, указывая почему-то на следователя.

Мужчина перевел на Смирнова вопросительный взгляд.

— Убиты две… родительницы, — продолжала директриса, — ваших учеников. Растопова и Миронова.

На лице преподавателя отразилось смятение. Он явно не понимал, при чем здесь он.

— Дети сейчас где? — спросила директриса.

— Миронова в школе, а Растопова отпросила сестра, — проговорил классный руководитель. — Сказала, что у них семейные обстоятельства.

— Вам известно что-нибудь о матерях этих учеников? — вмешался Смирнов.

— Да так, общие сведения, — растерянно отозвался учитель.

— Можете предположить, кто имел на них зуб?

— Нет. Я с ними знаком постольку-поскольку.

— Что это значит?

— На собраниях видел.

— Дети проблемные?

— Растопов состоит на школьном учете.

— Значит, с его матерью вы виделись часто?

— Ну да. Примерно раз в месяц, иногда два. Сейчас мальчик поспокойнее стал, а раньше приходилось чуть ли не каждую неделю звонить домой.

Директриса при этих словах кивнула.

— Непростой ребенок, — подтвердила она. — Мать его как воспитатель совершенный ноль.

— Почему? — заинтересовался Смирнов.

— Ей очень хотелось, чтобы Витя был как дрессированная собачка. — В голосе директрисы появились сочувственные нотки. — Сделай то, не делай этого. А ребенок — личность, он не может действовать как робот.

— Вы рекомендовали ей обратиться к психологу? — сам не зная почему, брякнул Смирнов.

Классный руководитель усмехнулся.

— Что? — насторожился следователь.

— Рекомендовали, — ответила за учителя директриса. — Она заявила, что ей стало еще труднее справляться с ребенком. Якобы психологи его испортили.

— Ясно, — сказал Смирнов. — Она подавала официальную жалобу?

— Да, в прокуратуру. Можете там узнать, если хотите. У вас есть вопросы к Николаю Дмитриевичу?

— Даже не знаю. Могу я попросить вас показать мне школу? — обратился следователь к учителю.

Тот вопросительно взглянул на директрису.

— Конечно, покажите, — отозвалась та. — У вас ведь сейчас окно будет?

— Вообще-то нет, — проговорил мужчина. — Да и класс у меня оставлен…

— Давайте я покажу. — Директриса поднялась с кресла. — Идите, Николай Дмитриевич, работайте.

— До свидания, — попрощался классный руководитель с явным облегчением.

— Что вас интересует? — спросила директриса, когда тот вышел.

— От погибших поступали жалобы на школу или учителей? — спросил Смирнов, проводив мужчину взглядом.

Повисла короткая пауза, затем директриса резко сказала, снова садясь в кресло:

— Да. На Николая Дмитриевича от Растоповой и на Диану Евгеньевну от Мироновой.

— Диана Евгеньевна — это кто?

— Учитель биологии.

— Когда поступили жалобы?

— От Растоповой в прошлом году, а от Мироновой — полтора месяца назад.

— Тоже в прокуратуру?

— Нет, в Комитет образования.

— И на что она жаловалась?

— Миронова-то? — Директриса усмехнулась. — Дочка ни черта не делает, так она была в претензии, что ей оценки ставят, видите ли, плохие. Радовалась бы, что на второй год не оставили!

Она явно была возмущена, хотя и старалась держать себя в руках. Должно быть, та история не прошла гладко, решил Смирнов.

— Приезжали из комитета?

— А как же!