Книга Последний Исход - Вера Петрук

– Жив и здравствует, – кивнул Бертран. – Хотя доставляет нам немало хлопот. Уйдя из Пустоши, он основал собственную боевую школу, где обучает учеников по своим правилам, коверкая и искажая истинный облик серкетов. Он всегда был сказочником, наш Махди. Некоторые легенды Скользящих настолько впечатлили его, что он в них поверил и постарался воплотить в жизнь. Ты слышал о Подобном?

Притворяться не было смысла, и халруджи кивнул:

– Восставший серкет, который после войны был изгнан за Гургаран. Говорят, что это его армия вторглась в Сикелию.

– Такие слова лишь подтверждают, как сильно Махди проник в твой разум. Еще в Пустоши он оживил образ Подобного, поверив в него всем сердцем. А уйдя в мир людей, основал патруль, который до сих пор охраняет гургаранские горы от возвращения предателя. Не спорю, Подобный – это сильная фигура в истории ордена, но, если он и существовал, то умер задолго до того, как серкеты ушли в пустыни. Лично я считаю, что Подобный – собирательный образ в мифологии Скользящих, который вобрал в себя самые яркие плохие черты других мифических героев. Как, например, черт в религии драганов. Я не знаю, во что верите вы, мастер Амру, но сомневаюсь, что вы стали бы собирать армию против дьявола. Что касается сегодняшней войны в Сикелии, то под маской Маргаджана мог скрыться, кто угодно – от Канцлера до шибанских князьков. Это политика, а духи умерших здесь ни при чем.

– Значит, Махди… лгал?

– Я бы не стал выражаться так резко, – произнес Бертран, мягко поднимая Арлинга с колен. – Он просто запутался. А его вина в том, что вместе с собой он запутал других людей, исказив истинный облик серкетов и даже Нехебкая.

На языке Регарди вертелись тысячи вопросов, но задавать их было опасно. Например, знал ли Махди истинный солукрай, и почему он придумал учение о халруджи. Словно прочитав его мысли, настоятель наклонился к нему и прошептал:

– Через свою книгу и слова Джемагула Махди управляет тобой, мастер Амру. Не нужно сомневаться. Прогони его, и ты увидишь, как тебе станет легче. Я могу помочь прогнать его. Только попроси.

Арлинг не заметил, когда они перешли на «ты». Все, что сказал Бертран о Махди, было слишком тяжелым грузом, чтобы уносить его из Пустоши. И вызывало слишком много вопросов. А у него не было времени даже на то, чтобы понять, почему незнакомец из школы Джемагула вызывал такой интерес у главного серкета. Вспомнив, зачем пришел к настоятелю, халруджи спохватился. Солнце поднималось выше, тени уменьшались, воздух становился плотнее и жарче, а он до сих пор не выяснил, где Скользящие могли прятать важного пленника. Тайны ордена должны подождать. В его жизни и так было много чужих секретов.

– Ваше предложение – спасение для меня, – с поклоном произнес он. – Я хочу просить о помощи, не смея надеяться на ваше согласие. Теперь я понимаю, что мой приезд в Пустошь был самым верным решением в моей жизни. И самой большой удачей.

– Твои слова радуют меня, мастер Амру. В ответ я потребую от тебя только одного. Полного смирения и покорности. Если ты готов подчинить свою волю истине, то я открою тебе настоящую правду.

И хотя слова настоятеля сочились пафосом и вызывали больше сомнений, чем легенды Махди о Подобном, условие не показалось Арлингу странным. Когда-то давно, в Балидете, иман потребовал от него того же – покорности ради истины. Сейчас, слушая настоятеля, Регарди не был уверен, что учитель расплатился с ним полностью. Слишком много тайн сохранил от него иман. Впрочем, со стороны Арлинга тоже было не все честно. Бои Салаграна стали грузом, который давил на плечи обоих.

Халруджи вспомнил нужный вопрос лишь к концу завтрака, за время которого он едва ли попробовал предложенные яства. Отчего-то ему показались, что они застрянут у него в горле.

– Простите, мое любопытство, настоятель, – произнес Регарди, когда Бертран позвонил в колокольчик, чтобы вызвать Веора. – Одно время я изучал древнюю архитектуру Сикелии и слышал, что раньше крепость была куда больше нынешних размеров. И в ней даже была лаборатория для наблюдения за небесными телами. Это правда?

– Время ничто не щадит, – покачал головой серкет. – Лет сорок назад верхушка башни упала от старости, разрушив много помещений, в том числе и лабораторию. От нее осталась лишь Солнечная Комната. Мы почти ее не используем.

Арлинг не надеялся, что Бертран устроит ему экскурсию по цитадели, но ответ настоятеля его порадовал.

– Солнечная Комната? – с любопытством переспросил он.

– Да. Ее потолок был изготовлен из особого стекла, который когда-то позволял беспрепятственно наблюдать за светилом. Со временем его поверхность испортилась, и теперь находиться в ней днем опасно для жизни.

– Хм, а мне показалась, что ваши покои на последнем ярусе. Значит, солнечная комната где-то рядом?

– Из общего коридора пути нет, его завалило после падения башни. Остался только один проход из моей спальни, который сохранился от предыдущего настоятеля. Он был истинным знатоком небесных светил.

Арлинг покидал Бертрана, почти уверенный, что его миссия в Пустоши подходит к концу. Он знал, что вернется сюда еще раз. Вернется, чтобы проникнуть в Солнечную Комнату и найти там имана.

* * *

Когда Регарди пересказал свой разговор Сейфуллаху, тот привычно обозвал его дураком.

– Тут же все ясно, – фыркнул Аджухам. – Бертран обратный, а ты – подходящая кандидатура для легкого флирта. Ученики останутся, а ты уедешь, соответственно, никаких слухов распускать не будешь. К тому же у тебя хоть и полно седины в голове, но на лицо ты еще смазлив. Плохо, что с седыми волосами ума не прибавилось. Настоятель поэтому тебя и приметил. Ты чужак, диковинка. Если Бертран и забавляется со своими братьями, то ты будешь приятным разнообразием. А что до Солнечной Комнаты, так это он специально сказал, что дверь в нее из его спальни ведет. Для интриги. Ты сам говорил, что в башне семь этажей. Ты был только на последнем. Твоего учителя нужно искать на нижних шести. Причем искать немедленно, потому что этот Азатхан может явиться и раньше. И тогда всему нашему маскараду конец. Впрочем, ему и так скоро конец, потому что Веор сказал, что я должен срочно пройти все «пороги». Как ты думаешь, что мне лучше показать братьям-серкетам? Как я пляшу гаязет?

Слова Сейфуллаха задели Арлинга, потому что он ничего подозрительного в действиях Бертрана не заметил. Означало ли это, что он потерял бдительность или вообще перестал разбираться в людях? Как бы там ни было, Аджухам был прав в одном – скоро все закончится. Что касалось Солнечной Комнаты, то Регарди чувствовал, что на этот раз интуиция его не подвела. У него не было времени, чтобы обыскивать все верхние комнаты Пустоши. Нужно было сделать выбор – без права на ошибку.

Не желая тревожить Сейфуллаха, он пообещал ему изучить все шесть ярусов башни еще до утра и направился к озеру. Прежде чем сделать шаг, нужно было все обдумать. Был ли Бертран обратным или нет, сейчас значения не имело. И так было ясно, что без него Арлингу в башню не проникнуть. А значит, в скором времени ему предстояло попробовать новую маску. Прислушиваясь к тихим шагам серкетов, Регарди вдруг остро почувствовал, что ему не хватало воздуха. Раскаленного, напряженного воздуха пустыни, от которого хотелось спрятать голову в песок и не вынимать ее до наступления темноты – холодной, спасительно влажной, с пронизывающим до костей ветром. Пустошь давила, словно тело сраженного врага, из-под которого нельзя выбраться. Она медленно умирала, грозя забрать с собой погребенную в ней жизнь. И хотя Арлингу нужно было подумать над планом, отчего-то вспомнился Махди, о котором рассказывал Бертран. Связь, которую он не замечал, но которая крепла между ними с каждым словом, выученным из книги Махди, вдруг напомнила о себе, словно струны случайно задетой багламы. «Когда все закончится, я найду его», – решил Арлинг, понимая, что говорил о собственной смерти. Все закончится с его последним вздохом, который он отдаст людям, изменившим его жизнь.