Книга Общество Жюльетты - Саша Грей

Затем нечто изменилось. Можно сказать, на меня нашло откровение – то ли по причине зова любви, то ли похоти, то ли сочетания и того, и другого. Но я отчетливо это помню, как будто это случилось сегодня утром.

Это был восьмой раз, когда мы с Джеком затеяли покувыркаться. И все случилось как-то по-особому. Джек был первым парнем, с которым мне было приятно просто поваляться голышом. Я забралась на него сверху и устроилась, как наездница, мы страстно целовались, и когда он уже собрался кончить, то посмотрел мне прямо в глаза и спросил… Он спросил, можно ли кончить мне в рот. Я впала в панику при одной мысли об этом, но Джек был настолько ошеломлен этой новой любовью-похотью, что мне ничего другого не оставалось, как согласно кивнуть. Он попросил. Мне ничего не мешало отказать ему. Но он спросил моего разрешения, и одно только это заставило меня захотеть.

После этого я перестала бояться липкой субстанции, названной грязным словом. Я перестала бояться того, какой она окажется на вкус. Более того, мне ее хотелось. Она заводила меня. Я была ею зачарована. Я жаждала ее, как жаждала ласковых рук Джека, обнимающих меня, его губ, дарящих мне сладкие поцелуи. До встречи с Джеком секс был для меня большим разочарованием. Наверное, потому, что я еще не встретила своего мужчину, того, кто просветил бы меня, научил получать удовольствие в сексе. Надеюсь, вы знаете строчку из Уильяма Блейка о «мире в песчинке»? Когда я размышляю о сперме Джека, то думаю и о том, откуда она появилась, каким замечательным был наш секс и как мне хотелось, чтобы он длился вечно. Когда я думаю о сперме Джека, мне кажется, что она всегда со мной, что мы с ней неразлучны.

Мне нравится ощущать ее в себе и на себе. Нравится, как она фонтанирует мне в рот. Мне нравится, как она летит мне в волосы, отчего они делаются липкими, как будто их обволакивает паутина. Мне нравится просить Джека, чтобы он кончил мне на грудь, чтобы я могла размазать сперму вокруг сосков так, как художник смешивает краски на палитре. Он сам – краска. Я художница и одновременно холст. Я люблю рисовать его спермой на теле, чтобы ощутить, как она засыхает на коже, затвердевает и сморщивается, покалывая при этом кожу. Мне нравится, как она слущивается с меня чешуйками, когда я ее стряхиваю. Мне нравится подержать на пальце такую чешуйку и смотреть на нее, как смотрят на снежинку, пытаясь разглядеть ее кристаллическую структуру.

Мне нравится смотреть, как сперма выстреливает из головки его члена. Сначала она вылетает длинными дугами, но постепенно ее выбросы делаются короче, слабее и жиже. Затем капельки вылетают медленно, как пена из банки с пивом, которую слишком сильно потрясли прежде, чем открыть. Мне нравится, как его семя выплескивается мне на живот, заполняя ямку пупка и растекаясь по талии подобно супу-пюре, случайно выплеснувшемуся из тарелки. Когда оно дождем падает мне на поясницу крупными густыми каплями, как теплый дождь, как горячее молоко, как раскаленная лава. Когда он выскальзывает из меня и разбрызгивает сперму по всей щелке и кустику волос, где она повисает тонкими нитями, как вата, прицепившаяся к живой изгороди. Мне нравится, как он выстреливает спермой в меня, и я чувствую себя довольной и умиротворенной, как будто полакомилась сытной и вкусной едой. Затем я чувствую, как она вытекает наружу, оставляя густой перламутровый след, который собирается в розетке моего ануса. Иногда семя сочится наружу спустя несколько часов, когда я давно забыла, что оно все еще там остается. Например, я иду по кампусу, или сижу на занятиях, или в автобусе, или стою в магазине в очереди к кассе, как вдруг чувствую, что мои трусики становятся влажными от слизи. Я тотчас вспоминаю момент, когда Джек разрядился в меня, издав за секунду до того короткий сладостный стон. И я заново переживаю эти мгновения, как будто он трахает меня, выпускает в меня семя прямо здесь же, в колледже, в аудитории, в автобусе, в очереди в супермаркете. Мне нравится, когда он кончает мне на лицо: возникает ощущение, будто я полностью в его власти. Как будто он унижает меня своей спермой. Когда я закрываю глаза и чувствую, что он разряжается мне на лицо, когда он выстреливает спермой на меня, на меня, на меня… капли кажутся тяжелыми и стекают по лицу, заполняя поры. Стекают со щеки, лба, капают с подбородка. Его бесконечная сперма.

Мне нравится вытирать ее с губ и шеи, брать большим и указательным пальцами и снова засовывать в рот, смешивать со слюной, превращая в изысканный коктейль, и глотать этот коктейль, как устрицу. Затем я широко открываю рот и показываю Джеку язык, чтобы он видел, что я все проглотила. Что была послушной девочкой и добросовестно приняла лекарство. Мне нравится по вкусу и запаху его спермы угадывать, что он ел на завтрак, обед и ужин и чем перекусывал в промежутках. Соленое, горькое, сладкое, кислое и копченое. Пиво, кофе, спаржа, бананы, ананасы, шоколад. Угадать по текстуре и консистенции. Иногда она жидкая, как недоваренный белок яйца. Иногда густая и комковатая, как манная каша. Иногда она бывает одновременно и жидкой и густой. Иногда тягучая, как сироп от кашля, такая нравится мне больше всех прочих.

Мне нравится облизывать его член после того, как он кончил в меня, когда он вылезает из меня, и он скользкий и гладкий от его семени и моих соков. Я хочу смаковать наши с ним общие ароматы, наш пот и нашу страсть. Мне хочется, чтобы этот вкус как можно дольше оставался во рту, чтобы он ощущался в дыхании. Мне нравится запах его спермы, когда она начинает ферментироваться в моем теле. И еще я люблю под душем смывать его засохшую сперму с моей кожи, и мне нравится, как она вспенивается, соприкасаясь с водой, как будто заново возвращается к жизни, восстает из мертвых. Мне нравится смотреть, как вода и его сперма стекают в сливное отверстие. Нравится думать о путешествии, в которое она отправится. Места, где она была, и места, в которых закончит существование. Из Джека в меня. Из моего тела в море. Она рождена природой и возвращается в природу. Круговорот веществ. Таково ее предназначение.

Глава 7

Маркус опирается о столешницу, сцена за сценой препарируя «Дневную красавицу». Он рассказывает о потребности Северины покоряться собственным желаниям, абсолютно, полностью, до тех пор, пока фантазии и реальность не начинают сливаться воедино и она уже не в состоянии отличать одно от другого. Я стою на коленях перед Маркусом и лижу его вытянутую руку.

Я стою на коленях. У меня на шее ошейник с именем моего хозяина. Он говорит мне: я домашнее животное учителя.

Я собачка Маркуса. Он мой хозяин.

Я балансирую на задних лапах, положив передние ему на грудь. Тычусь головой ему в пах. Я сучка в течке и чувствую запах хозяина-самца. Я трусь носом о его пах, обнюхиваю, с наслаждением втягиваю его запах. Мускусный запах, он подсказывает мне, что я принадлежу ему, и только ему. Он наполняет мне ноздри, проникает в мозг. Я на облаке любви, я на седьмом небе. И ничего больше. Только здесь. Я тяжело и часто дышу и лаю, чтобы выразить мою радость.

Я смотрю на его пах и, слегка наклонив голову, пожираю глазами выпуклость в его коричневых брюках. Провожу языком по его паху и чувствую, как у него под тканью встает. Разбухает, увеличивается в размерах.