Книга Джульетта - Энн Фортье

- Да, в общем, нет…

- Но здесь же банк! Такой риск!

- Однажды, - отозвался президенте, неодобрительно подняв бровь, - кто-то попытался вломиться. Один-единственный раз. Прорыли туннель. Это заняло у них несколько месяцев.

- И что с ними случилось?

Президенте Макони указал на камеру видеонаблюдения, установленную в углу потемнее.

- Самая современная система наблюдения. Когда включилась тревожная сирена, они сбежали через свой туннель, ничего не украв.

- А кто это был, выяснили?

Он пожал плечами:

- Какие-то гангстеры из Неаполя. Больше они сюда не совались.

Когда мы пришли к подвалу, где хранились ценные вклады, президенте Макони и синьор Виргилио одновременно провели картами-ключами по хитроумным замкам, и массивная дверь открылась.

- Видите? - сказал президенте Макони, явно гордясь этим чудом техники. - Даже президент банка не может открыть сейф в одиночку, ибо абсолютная власть приводит к полной коррупции.

Стены подвала от пола до потолка закрывали шкафы с депозитными ячейками. В основном ячейки были маленькими, но некоторые могли с успехом соперничать с камерой хранения в аэропорту. Ячейка моей матери оказалась по размеру средней; президенте Макони показал ее мне и помог вставить ключ, после чего они с синьором Виргилио тактично оставили меня одну. Несколько секунд спустя я услышала за дверью чирканье спичек и поняла, что мужчины решили воспользоваться возможностью покурить в коридоре.

После прочтения теткиного письма я успела придумать тысячи вариантов, каким окажется мамино сокровище, изо всех сил сдерживая необузданную фантазию, чтобы не слишком расстроиться в итоге. В самых смелых мечтах я видела великолепный золотой сундук, запертый и приятно тяжелый, как пиратские сокровища, закопанные на пустынных островах.

Моя мать оставила мне лишь старинную деревянную шкатулку с золотым орнаментом, и хотя она была не заперта (там вообще не было замка), ржавая защелка приросла намертво. Я слегка встряхнула ларчик, чтобы определить его содержимое. Размером с маленькую микроволновку, шкатулка оказалась неожиданно легкой, что сразу исключило возможность найти там золото и драгоценности. Впрочем, фортуна любит разнообразие форм и материй, и я отнюдь не собиралась презрительно морщиться при виде, скажем, денежных купюр с тремя нулями.

Прощаясь, президенте Макони настойчиво предлагал вызвать мне такси, но я отказалась: шкатулка отлично поместилась в один из моих бумажных пакетов, да гостиница «Чиусарелли» была совсем рядом.

- Я бы с этим по городу не расхаживал, - предупредил президенте. - Ваша мама проявляла крайнюю осторожность.

- Да кто знает, что я здесь? Или что я несу ларец?

Макони пожал плечами:

- Салимбени.

Я вытаращила глаза, гадая, уж не шутит ли президенте.

- Только не говорите, что они не успокоились и требуют реванша!

Президенте Макони отвел глаза - ему явно было неудобно говорить на эту тему.

- Салимбени всегда останутся Салимбени.

Удаляясь от палаццо Толомеи, я повторяла эту фразу на все лады, стараясь уяснить, что она означает. В конце концов, я решила, что другого от Сиены нечего и ждать, судя по рассказам Евы-Марии об ожесточенном соперничестве между контрадами на Палио и не утихших до сих пор старинных распрях, пусть оружие и изменилось со времен Средневековья.

Занятая мыслями о полученном наследстве, вновь проходя мимо палаццо Салимбени, я демонстративно пошла уверенной походкой, чтобы Алессандро, выгляни он из окна, понял - власть в городе опять переменилась.

Незаметно покосившись через плечо, чтобы проверить, достаточно ли выразительно у меня получилось, я заметила, что за мной идет человек, странно выделявшийся на общем фоне. Улицу заполняли любопытные туристы, молодые мамаши с колясками, чернявые бизнесмены, которые разговаривали по сотовым, оживленно жестикулируя, а подозрительный тип был одет в заношенный спортивный костюм и очки е зеркальными стеклами, не скрывавшими, однако, что он не сводит взгляд с моих пакетов.

Или это у меня разыгралось воображение? Может, прощальные слова президенте Макони так подействовали на нервы? Я остановилась перед витриной магазина в надежде, что бродяга пройдет мимо, но он тоже замедлил шаг, отвернулся к стене и притворился, что читает постер.

Только тут я впервые ощутила блошиные укусы страха, как это называла Дженис. Пары глубоких вздохов мне хватило, чтобы перебрать все возможные варианты, хотя фактически выход был один. Если продолжать уличное дефиле, рано или поздно бродяга нагонит меня и выхватит сумку или проследит до гостиницы и подкараулит позже.

Мурлыкая себе под нос какой-то мотивчик, я вошла в магазин. Едва за мной закрылась дверь, я бросилась к продавцу с вопросом, можно ли мне выйти через черный ход. Не поднимая головы от каталога мотоциклов, он молча ткнул пальцем в направлении противоположной двери.

Через десять секунд я пулей вылетела в переулок, чуть не опрокинув целый ряд скутеров, припаркованных бок о бок. Я понятия не имела, где нахожусь, но это ничего: важно, что сумки были при мне.

Выходя из такси позади отеля «Чиусарелли», я рада была отдать водителю все, что угодно, но при виде слишком щедрых чаевых таксист покачал головой и вернул большую часть.

- Мисс Толомеи! - чуть ли не в панике кинулся ко мне диретторе, едва я вошла в вестибюль. - Где вы были? Только что заходил капитан Сантини. В форме! Что происходит?

- О! - попыталась улыбнуться я. - Может, он хотел пригласить меня на чашечку кофе?

Диретторе Россини гневно глянул на меня, приподняв брови заостренной аркой неодобрения.

- Мне не показалось, что капитан был здесь с романтическими намерениями, мисс Толомеи. Я настоятельно предлагаю вам ему позвонить. Вот его телефон. - Он благоговейно подал мне визитку, словно святую облатку. - На обратной стороне, видите? Я полагаю, - повысил голос диретторе Россини, когда я прошла мимо него по гостиничному холлу, - что вам следует позвонить ему немедленно!

Чтобы открыть мамину шкатулку, мне потребовался почти час и несколько походов на ресепшен. Перепробовав все имевшиеся в моем распоряжении инструменты: ключ от номера, зубную щетку и телефонную трубку, - я сбегала вниз одолжить пинцет, затем кусачки для ногтей, иголку и, наконец, отвертку. С каждым моим появлением диретторе Россини становился все мрачнее.

В конце концов, мне удалось справиться с задачей, не просто открыв заржавевшую защелку, а отвинтив весь запорный механизм, что заняло довольно много времени - отвертка оказалась маловата. Но я опасалась, что диретторе просто взорвется, если я еще раз спущусь на ресепшен с просьбой.

Упрямство замка сверх всякой меры подогрело мои ожидания, поэтому я откинула крышку, задыхаясь от нетерпения и предвкушения. Исходя из легкости шкатулки, я убедила себя, что там что-то хрупкое и очень ценное, но, открыв ее, увидела, что ошиблась.