Книга Операция "Единая Россия". Неизвестная история партии власти - Людмила Романова

Таким аппаратным мотором объединения должен был стать Александр Беспалов, работавший с Путиным в мэрии Собчака – там он возглавлял управление общественных связей. Как и Путину, Беспалову публичная политика не давалась. Покорять Госдуму в 1999 году он шел даже не в компании «Единства», а по списку НДР, так и не преодолевшему 5-процентный барьер. Сам же Беспалов занял в своем округе 9-е место из 13. В «медвежью» партноменклатуру неудавшийся депутат, трудившийся в Москве заместителем полпреда по Центральному федеральному округу, зашел на довольно скромную позицию. В мае 2000 года он был избран в политсовет «Единства», а уже летом 2001 года вошел в генсовет союза «Единства» и «Отечества» и возглавил исполком партийного гибрида. Теперь он стал главным ответственным за перспективу «совместной жизни». За те же три месяца, что его предшественники создавали «непреодолимые разногласия», команда Беспалова «объединяла» по-честному. Даже проекты программных документов рабочие группы получали от него уже в почти чистовом варианте. Несколько раз детали объединения обсуждались в присутствии Путина.

3 октября 2001 года партийцы объявляют, что концепция изменилась: до конца года на политической карте страны появится новая большая партия, в которую войдут «Единство», «Отечество» и «Вся Россия» – всем этим структурам предстоял самороспуск. Для Шойгу и Лужкова это был самый больной вопрос. Именно Шойгу был единственным, кто на последнем съезде «Единства» голосовал «против» его расформирования уже после создания «Единой России»: «Конечно, я был за, но таким образом я хотел передать свои ощущения», – объяснял Шойгу, для которого «Единство» было «еще не МЧС, но где-то рядом с этим». Для однопартийцев, к слову, Шойгу был тоже кем-то большим, чем просто политическим лидером: когда он входил на заседания генсовета, все присутствовавшие вставали.

Не удивительно, что элементы принуждения к слиянию просматривались вплоть до самого объединения «Единства» и «Отечества». В середине октября в МЧС пришли сотрудники Генпрокуратуры и главной военной прокуратуры. Две недели они работали тихо, но за сутки до съезда, который должен был одобрить объединение, правоохранители вышли из тени. В пятницу вечером информационные агентства разразились новостями об изъятии документов и чуть ли не возбуждении дела в отношении заместителя Шойгу. «Партийные разборки», – комментировали происходящее тогдашние сотрудники Белого дома. Что ж, не только Лужкову доводилось чувствовать где-то рядом с собой «руку Путина».

«Чего вы одних параноиков набрали?!»

Партийное строительство в действии

Пока прокуроры пугали борцов со стихийными бедствиями, люди Беспалова вовсю трудились над организацией проведения объединительного съезда. Это на разговоры о слиянии ушло больше года, а на подготовку съезда осталась всего неделя. Одним из активных «объединителей» был Андрей Богданов. Широкой общественности он стал известен по президентским выборам 2008 года. Масон и жгучий брюнет с демоническим взглядом, представлявшийся избирателям как демократический кандидат, набрал на них около 1 % голосов. В 2001 году он был довольно успешным политтехнологом, которому партия сказала «надо».

«Я возвращался с грибами с дачи – в телогрейке, джинсах, грязных башмаках, – вспоминает Богданов. – Вдруг в районе Кубинки звонок. Звонили со Старой площади, от Беспалова.

– У тебя паспорт с собой? – В кармане телогрейки паспорт почему-то оказался. – Ну и отлично, тогда срочно приезжай в администрацию!

Времени на бритье и переодевание, конечно же, не было. Беспалов, будучи замом полпреда, сидел в 10-м подъезде администрации президента. Незадолго до описываемых событий там был пожар. Запах гари и обугленные стены выступали подходящим интерьером для пожарного партстроительства. Телогрейка Богданова тоже была там вполне кстати. И только дежуривший на входе ФСОшник отказывался верить своим глазам и все повторял:

– Нет, вам точно сюда?

Причина для спешки была более чем серьезной. Дело в том, что юридически новая партия создавалась с нуля, а это означало, что за оставшуюся до съезда неделю весь аппарат «Единства» нужно уволить и где-то по новой набрать 300 человек – уже для объединенной структуры. Зачем так много? Так ведь только для того, чтобы набивать фамилии и контакты новых членов, нужно около сотни референтов – они сидели на отдельном этаже, который в историю партии вошел под названием «женский».

– У тебя есть люди? – спросили Богданова. Чтобы у политтехнолога не нашлось людей?

– Да хоть 500 человек! – отрапортовал боец. Скоро в обновленный аппарат поступило 100 богдановских кадров. Работа закипела.

1 декабря в Государственном Кремлевском дворце, где когда-то проходили съезды КПСС, провела свой съезд и «Единая Россия». Как и коммунисты, новые делегаты по всем вопросам голосовали исключительно единогласно и готовы были отдать себя партийной борьбе за дело объединения общества вокруг фигуры собственного лидера – Владимира Путина. Впрочем, возглавлять партию тогда Путин вовсе не собирался и даже посоветовал политикам не слишком задирать носы. «Объявлять себя партией власти было бы опрометчиво. Ума для этого много не нужно», – по-свойски остудил он с трибуны съезда фантазии своих сторонников.

Вопрос о партийном лидере так и остался открытым. То есть формально им стал Шойгу, «временно» и «на первом этапе» возглавивший Высший совет, куда кроме него, Лужкова и Шаймиева вошли еще 15 человек. Но уже скоро стало понятно, что фактическим лидером будет не кто иной, как Беспалов, возглавивший центральный исполком и генсовет «Единой России». Почти год именно он, а не Сурков будет главным проводником путинских идей в партии. Списочная система выборов в Госдуму, привязка избранного депутата к своей партии (запрет на смену фракции), повышение проходного барьера с 5 до 12,5 % (механизм получения контроля над конституционным большинством), сниженное позднее до 7 %, – это те вопросы, с которыми Беспалов ходил к президенту и которые получили у него поддержку. Обычно такие встречи проходили раз в неделю. «У Беспалова получалось заходить к Путину без Суркова, что, конечно, вызывало ревность. При этом жесткой субординации между Беспаловым и Сурковым не было», – вспоминает один из аппаратчиков, работавших в то время в «Единой России».

– Я знаю, когда Владимир Путин станет членом «Единой России», – интриговал Беспалов журналистов, походя повышая рейтинг партии.

– Когда же? – интересовались те.

– Так я вам и сказал, – посмеивался в ответ «медвежий» лидер.

О том, что Путин скоро возглавит партию, Беспалов заявлял едва ли не на каждом углу. И если для самой «Единой России» это было неплохо, то президентский рейтинг от этого как минимум не увеличивался – партии пока нечего было дать своему духовному лидеру. Даже перспектива политической стабильности, базирующаяся на думском большинстве, в следующем выборном цикле казалась вовсе не очевидной. Рейтинг «Единой России» в середине 2002 года составлял всего 18 против 35 % у коммунистов. Так что насильственное «обилечивание» Путина в кремлевском понимании вполне можно было приравнять к государственной измене, в лучшем случае неумышленной. «Слить» Беспалова для партстроителей из администрации президента было делом сложным – все-таки Путин не так легко прощался с людьми, отношения с которыми сложились у него еще в Питере. Беспалову он априори больше доверял. Но для профессионалов из Кремля это оказалось делом техники. И времени. Нужно было подождать, пока накопится критическая масса ошибок и общественного недовольства. Долго ждать не пришлось.