Книга Путин, учись у Сталина! Как спасти Россию - Дмитрий Верхотуров

Материалы этого совещания были выпущены отдельной брошюрой. Орджоникидзе, кроме словесной поддержки, добивался через Политбюро снятия судимости и освобождения многих технических специалистов. Например, 21 августа 1936 года, в дни процесса «террористического троцкистско-зиновьевского центра», Орджоникидзе добился снятия судимости с главного энергетика Магнитогорского комбината И. Г. Тихомирова, осужденного за вредительство. Он не только добивался освобождения или снятия судимости уже арестованных специалистов, но и всеми силами стремился не допустить НКВД к промышленности.

К слову сказать, на Магнитогорском комбинате положение с кадрами было далеко не благополучным, и с 1936 года там прокатилась целая волна арестов и открытых судебных процессов. О том, как это делалось, оставил свои свидетельства американский рабочий Джон Скотт, работавший на строительстве Магнитки.

Скотт пишет, что до 1935 года деятельность ГПУ в Магнитогорске ограничивалась наблюдением. Арестов было очень мало. Но зато материал, собранный за все это время, которое прошло от начала строительства до 1935 года, явно был использован для арестов, которые прошлись по Магнитогорску в 1936–1937 годах. В качестве иллюстрации Скотт приводит судьбы трех руководителей на комбинате: начальника коксохимического цеха Шевченко, начальника административно-хозяйственного управления комбината Яффе и начальника строительной конторы, фамилию которого он не называет.

Шевченко, ставший в 1934 году начальником коксохимического цеха, уже арестовывался за то, что в 1932 году во время пожара в недостроенном здании мартеновского цеха на стройке одного из металлургических заводов по его вине был уничтожен ценный шамотный кирпич. Огонь раскалил кладку печи, и когда Шевченко стал тушить пожар, вода попала на раскаленные кирпичи. Нужно было бросить тушение и дождаться, когда пожар догорит, но Шевченко продолжал заливать огонь и раскаленную кладку водой. В результате ценный шамотный кирпич пришел в негодность.

Шевченко был арестован, но освобожден заступничеством директора строительства Марясина.

После этого Шевченко уехал на Магнитку, где быстро выдвинулся в руководство. В 1935 году его бывшего начальника Марясина арестовали как троцкиста и японского шпиона. В июле 1935 года произошел сильный взрыв в коксохимическом цехе Магнитогорского комбината, начальником которого был в тот момент Шевченко. От взрыва погибли рабочие. Органы НКВД взяли Шевченко под наблюдение[44]. Тогда стала вводиться практика, по которой любой случай на производстве, приведший к гибели людей, расследовался и рассматривался в суде.

Видимо, Шевченко, кроме всего прочего, занимался хищениями в довольно крупных масштабах. Скотт пишет, что в начале 1936 года он устроил большой прием, равного которому в Магнитогорске никогда не проводилось. На него был приглашен даже сам Завенягин. Директор приехал, пробыл на банкете полчаса и уехал, явно недовольный происходящим. Через несколько месяцев, в июле 1936 года, Шевченко был снят с должности и арестован.

Второй человек, арест которого описал Скотт, был Михаил Яковлевич Яффе – начальник административно-хозяйственного управления комбината. Джон Скотт так описывает этого человека: «Яффе всегда разговаривал одновременно с тремя людьми, ни одного из них толком ни понимая. Он находился в постоянном водовороте мелких интриг, например: «Надо дать секретарше отдела снабжения ту комнату, которую она давно просит, иначе у этого отдела не получить стройматериалов для нового здания»[45]. Яффе погорел на хищениях, которые он осуществлял в очень больших масштабах. В 1936 году он был арестован.

Начальник строительной конторы, которая возводила индивидуальные жилые дома, построил себе двухэтажный, пятикомнатный особняк, шикарно его обставил и обзавелся легковым автомобилем, хотя всем было известно, что его организация не имеет ни одного персонального автомобиля. Он был арестован, и в Магнитогорске состоялся открытый процесс над ним. Стенограммы печатались в газете «Магнитогорский рабочий», а отдельные, наиболее важные выступления в зале суда транслировались по радио. Этот начальник был осужден за вредительство и расстрелян. Следствие выяснило, что он разворовывал государственные строительные фонды.

Джон Скотт так подводит свои наблюдения за открытыми процессами и репрессиями в Магнитогорске: «Многие из тех людей в Магнитогорске, которые были арестованы и осуждены за политические преступления, были просто ворами, мошенниками и бандитами, и в любой другой стране с ними поступили бы точно таким же образом. Политические ярлыки на их преступления были навешены только из соображений пропаганды и назидательности»[46].

И вот таких «хозяйственников» активно защищал Орджоникидзе, невзирая на уголовную подоплеку многих дел, невзирая на то, что они своими действиями наносили объективный вред развитию промышленности, невзирая на то, что из-за таких вот руководителей, как Шевченко или Тихомиров, Магнитогорский комбинат, стоивший огромных средств и усилий, далеко не сразу стал ритмично работать и выдавать остро нужный растущей промышленности металл.

Как товарищ Орджоникидзе сгорел на работе

Как и в случае с Кржижановским, вокруг Орджоникидзе завелись вредители и иностранные агенты. В начале января 1937 года состоялся процесс «Параллельного антисоветского троцкистского центра», действовавшего в промышленности. Главными обвиняемыми из 17 человек, проходивших по процессу 23–30 января 1937 года, были Г. Л. Пятаков и Г. Я. Сокольников – известные еще с начала 1920-х годов хозяйственные руководители. Пятаков долгое время работал в ВСНХ СССР, потом в НКТП СССР и до ареста был заместителем Орджоникидзе. Сокольников был наркомом финансов, занимался денежной реформой и вводом в оборот червонца. Потом работал в Госплане СССР, в Нефтесиндикате, в Наркомате иностранных дел, а потом в Наркомате лесной промышленности.

Эти 17 человек из хозяйственного руководства были обвинены по нескольким пунктам статьи 58-й Уголовного кодекса РСФСР: измена родине, шпионаж, диверсии, вредительство и подготовка террористических актов. Назывались конкретные факты: диверсия на шахте «Центральной» Кемеровского рудника, где погибло 10 рабочих; три диверсии на Горловском азотно-туковом комбинате, повлекшие гибель 14 человек; диверсии на Воскресенском химическом комбинате и на Невском металлическом заводе. Центром были организованы крушения воинских эшелонов: в октябре и декабре 1935-го и в феврале 1936 года. Пятаков отдал указание троцкистской группе в Кемерово организовать поджог Кемеровского коксохимического комбината в случае начала войны. И. А. Князев передавал сведения о техническом состоянии, военных перевозках и мобилизационной готовности железных дорог японской разведке, С. А. Ратайчик передавал секретные сведения о работе химической промышленности немецкой разведке[47].