Книга Битвы алмазных баронов - Сергей Горяинов

Это обстоятельство часто удачно маскируется весьма остроумным тезисом, что главной целью освоения якутских месторождений был вовсе не экспорт алмазного сырья, но получение технических алмазов, остро необходимых советской промышленности и прежде всего военно-промышленному комплексу. А стало быть, соображения экономики отступают перед требованиями безопасности. Безусловно, этот аргумент заслуживает самого пристального внимания.

Кимберлитовая трубка «Мир» — современный вид.

Версия о том, что после окончания Второй мировой войны на поставки технических алмазов и алмазного инструмента в СССР было наложено эмбарго, достаточно широко распространена. Причем ее разделяют не только авторы популярных изданий, но и люди, имеющие самое непосредственное отношение к российской алмазной промышленности. Так, В. Штыров (президент АЛРОСА в 1996–2002 гг.) в интервью «Российской газете» отмечал: «После начала «холодной войны» в 1946-м, когда Запад прекратил поставки стратегического сырья в СССР, мы испытывали огромную нужду в алмазах. Прежде всего, для оборонной промышленности. В СССР же были известны лишь небольшие россыпные месторождения драгоценного камня на Урале». А. Кириллин (президент АЛРОСА в 1993–1995 гг): «Да, действительно, в годы советской системы и созданного «железного занавеса» после Второй мировой войны для нашей страны практически было объявлено эмбарго на продажу алмазов, что и побудило провести целенаправленные поисковые работы на алмазы сперва на Урале, затем в Казахстане и Восточной Сибири». (журнал «Наука и техника в Якутии»). Н. Тимофеев (в 1996–2005 гг. заместитель генерального директора единой сбытовой организации АЛРОСА): «Во время «холодной войны» поставки алмазов в СССР шли нелегально по линии спецслужб КГБ и ГРУ» (журнал «Алмазы и золото»).

Итак, уральские месторождения были не в состоянии обеспечить потребности советского ВПК, империалистические страны установили режим эмбарго на поставки алмазов в СССР, и до начала эксплуатации якутских месторождений алмазы импортировались по нелегальным каналам стараниями спецслужб. Увы, эту стройную картину портит одна деталь: 28 августа 1947 года приказом министра станкостроения СССР Александра Ефимова в составе министерства было создано новое структурное подразделение — «Всесоюзное бюро технической помощи по рациональному использованию алмазного инструмента и внедрению алмазозаменителей» (ОРГАЛМАЗ). Функции новой структуры были определены достаточно ясно: «Контроль за распределением и использованием алмазов и алмазных инструментов, закупаемых за рубежом». «Холодная война» была уже в разгаре — фултонская речь У. Черчилля прозвучала за полтора года до появления этого прозаического документа, не содержащего, кстати, ни малейших намеков на вовлеченность в процесс закупок алмазов каких-либо спецслужб. Если бы вновь испеченная организация была призвана контролировать использование предприятиями ВПК материалов, полученных нелегально в обход международного эмбарго, ее деятельность отражалась бы в документах совсем иного уровня и иной ведомственной принадлежности.

Следует также отметить, что именно в конце 1950-х и начале 1960-х годов был достигнут технологический паритет СССР и США в области производства новейших образцов оружия. Более того, в ряде направлений СССР даже вырвался вперед: в 1956 году проведен первый в истории пуск ракеты с ядерной боевой частью (Р-5М), в 1957 году запущена первая в мире межконтинентальная баллистическая ракета (Р-7), в 1961 году впервые было произведено успешное испытание противоракетной системы (система «А»). Совершенно очевидно, что достичь технологического паритета в таких сложных областях, как производство современных видов вооружений, невозможно без равного, или, по крайней мере, сравнимого, доступа к стратегическим материалам, составляющим необходимый элемент этих технологий.

Что же касается уральских алмазов, то их использование для нужд оборонной промышленности вызывает обоснованное сомнение, поскольку хорошо известно, что экспериментальное создание отечественного алмазного инструмента началось ВНИЛАЛМАЗ только в 1956 году, причем на якутском сырье. А первый в СССР Томилинский завод по производству алмазного инструмента был пущен только в 1958 году. Но промышленная добыча алмазов на Урале велась с 1946 года — кто же и где делал из этого сырья алмазный инструмент в течение десяти лет?

Таким образом, реальная картина представляется прямо противоположной исходному тезису: никакого алмазного эмбарго не было, поставки алмазного инструмента в СССР шли вполне цивилизованным путем и в количестве, достаточном для обеспечения паритета с Западом в области оборонных технологий. Уральские алмазы, напротив, не имели ни малейшего отношения к нуждам ВПК и экспортировались в адрес корпорации «Де Бирс» (или аффилированных с ней компаний) действительно по каналам спецслужб.

Остается добавить, что басню об «алмазном эмбарго», которую с настойчивостью, достойной лучшего применения, повторяли как советские журналисты, так и советские функционеры алмазной индустрии, запустил в оборот некто Кирби (Kirby) статьей «Промышленные алмазы чрезвычайной важности» (Indastrial diamonds of paramount importance), первоначально опубликованной в отраслевом журнале. в Йоханнесбурге.

В октябре 1959 года продажа партии сырых алмазов объемом 13 000 карат положила начало официальному торговому сотрудничеству между СССР и «Де Бирс». В 1960 году был подписан договор, включавший два принципиальных момента: СССР лишался права самостоятельного выхода на рынок, «Де Бирс» обязывалась закупать все советские алмазы, предназначенные для экспорта. Таким образом, СССР, несмотря на обладание превосходной минерально-сырьевой базой, был интегрирован в одноканальную систему мирового алмазного рынка в качестве пассивного продавца, не обладающего никакими реальными возможностями влиять на цены, а, следовательно, не имеющего рычагов управления рынком.

Первоначально глубокая убыточность добычи алмазов в Западной Якутии, связанная с беспрецедентными расходами по созданию инфраструктуры алмазоносного района и с высокой стоимостью рабочей силы, служила достаточно надежной гарантией от попыток советской стороны рассматривать идею «ценовой войны» как близкую перспективу. Но это позитивное (для «Де Бирс») решение таило в себе проблему, с которой рано или поздно мировому регулятору алмазного рынка предстояло столкнуться. С течением времени огромные затраты неизбежно стали воплощаться в быстро нарастающий поток алмазного сырья. В соответствии с семилетним планом 1959–1965 годов предполагалось увеличить добычу алмазов в Якутии в 25 раз, и характеристики минерально-сырьевой базы «Якуталмаза» вполне позволяли это сделать. Уже в 1961 году, вслед за трубкой «Мир», началась отработка трубки «Айхал», отличающейся высоким процентным содержанием алмазов в руде, а также нескольких россыпных месторождений. Причем темпы освоения месторождений с лихвой перекрывали все мировые рекорды: если для карьеров «Де Бирс» в Южной Африке считалась нормой отработка по 10 метров в год, то в Западной Якутии отработка в среднем вдвое превышала этот показатель, а на трубке «Интернациональная» превосходила 40 метров в год. Такая чудовищная интенсивность эксплуатации месторождений была главным аргументом для «внутреннего потребления», оправдывающим само существование советского алмазного проекта — только такой темп давал возможность окупить затраты в более-менее приемлемые сроки. Но мировой рынок был не в состоянии безболезненно поглотить этот поток алмазов.