Книга Малахов курган - Сергей Григорьев

– За Качею, на Альме, говорят, – ответила Маринка. – Стало быть, светлейший поехал туда. Что-то будет?!

– Чему быть, того не миновать.

– Послушал бы светлейший флагманов – не пустили бы неприятеля на берег.

– А как его не пустишь?

– Вышли бы в море, сцепились, взорвались! – воскликнула из боковушки Ольга. – А князь слушать не хочет.

– На то он и главнокомандующий – никого не слушать. Он сам с усам!

В боковушке затихли голоса Ольги и Наташи. Анна глубоко вздохнула, переворачиваясь на кровати.

– Маменька, милая, расскажи ты нам про Колу[88]чего-нибудь, – медовым голоском попросила Маринка.

– Да чего рассказывать? Я уж все и позабыла… Все, что знала, в ваши головы вложила.

– Ну, скажи про то время, когда ты за батеньку замуж шла.

История, которую хотела услышать от матери Маринка, была из тех, что в ладных семьях рассказывается детям десятки и сотни раз. Да хоть бы и тысячу! Все бы слушал, словно любимую сказку, в которой нельзя ни пропустить, ни изменить ни одного слова.

Мать не сразу сдается на просьбы.

– Маменька, а где ты впервой батеньку увидала?

– В Петербурге.

– А как ты в Петербург попала?

Маринка настойчиво требовала рассказа.

Анна начала свою повесть с виду неохотно, но уже с первых слов дочери по ее голосу услыхали, что матери и самой приятно вспомнить о былом в нынешний тревожный день.

– Как я в Петербург попала? Да очень просто. Со своей шкуной[89]морем пришла.

– А кто шкипером[90]на шкуне был? – Этот вопрос полагалось непременно задавать, слушая рассказ.

– Эна! Да я сама за шкипера была!

– Маменька, милая, да как же ты это? У тебя и правов шкиперских нет.

– Тогда правов с нас не спрашивали. Моя шкуна: посажу на камни, разобью – моя беда! Это на купеческие корабли требовали шкиперов из мореходного класса. А мы сами управлялись. Мой батенька умер, шкуну мне оставил и в Коле дом. А на руках братцев трое: старшему осьмнадцатый шел, меньшому – вот с Веню он был тогда. Надо кормиться, братцев поднимать, маменьку, царство ей небесное, покоить. А чем в Коле проживешь? «Спереди – море, позади – горе, справа – мох, слева – ох».

Поневоле пришлось мне шкуну водить. Дело не женское, а у нас не редкость: на Грумант[91]и на Новую Землю[92]за шкипера ходили. Управлялись, ничего. Так и я: поставила братцев за матросов, младшенького, Васю, – зуйком[93], и пошли мы с грузом трески в Варяжское море[94]до города Васина[95].

Вдоль берега летом у нас плавание простое: круглые сутки день. Сходила так раз, другой, третий, глядишь – в шкатулке деньжонки набухли. Видят люди, у Аннушки дело идет на лад. Женихи явились: к шкуне да к дому сватаются. Аннушка не торопилась. А были середь женихов люди достойные. Своего суженого ждала, берегла волю бабью.

Глава третья

Бабья воля

Под говор Анны дочери заснули. Мать продолжала сказку, не замечая, что девушки спят, – ей уже было все равно, слушают ее или нет.

– Осмелела Аннушка. До Варгуева[96]простерлась. А и там, глядит, плавать можно. «Дай, – думает Аннушка, – за угол моря загляну: что там за люди, что за море?» Море как море. Люди как люди. Везде наша смола в почете. Рыбьего жиру только давай. И треску берут, даром что попахивает.

Задумала Аннушка посмотреть славный город Петербург. Братцы согласны. Плавать Балтийским морем еще проще, чем Варяжским, – где опасно, там тебя без лоцмана и не пустят, где мелко – буйки, где камень – маяки поставлены. Да и время Аннушка выбрала самое тихое, самое светлое. Прибыла в столицу белой летней ночью. Лоцман ввел шкуну в Неву. Треску продала Аннушка выгодно и взялась доставить на Мурман[97]рыбачьи снасти.

Аннушка собиралась в обратный путь. Тут, кстати, на шкуну и явись моряк. Могучий Ондре – батенька ваш. Статный, пригожий, хоть ростом и невысок, короче сказать – настоящий моряк! Ему, видишь ты, отпуск вышел. Он в ту пору на корабле «Крейсер» из дальнего плавания вернулся.

Ему, как полированному[98]матросу, было очень приятно на родине побывать, в Кандалакше[99], и себя показать народу. Просит Ондре Аннушку взять его с собой на шкуне. Аннушка и рада. Свой брат помор – значит, «тягун» будет, а не «лежун». Лежун нам бесполезен: хоть он и деньги платит, зато все время в каюте спит; а тягун проезд работой платит: снасти ли тянуть, якорь ли класть, паруса ставить – все шкиперу подмога.

Согласилась Аннушка взять на шкуну моряка, да с волей девичьей и простилась. Завязал ей Ондре буйную головушку.

Прибыли в Колу. Ондре и домой идти не хочет: прямо свадьбу играть. Сварили пиво. Сделали подружки Аннушке куклу[100]. Надела Аннушка платье парчовое[101]– серебро по голубому полю, кику[102]жемчужную. Посадили Аннушку рядом с женихом Могучим в сани, даром что снегу нет. А промеж них куклу посадили и повезли народом на гору – пиво пить, песни играть…