Книга Рейтинг любви - Ирина Голицына

Но как держать эмоции при себе, когда к ней стремились люди, сообщавшие про пятиногих собак, рощу пальм, тайно выращенную пенсионером Хреновым на подмосковной станции Хотьково, про женщину в белом, которая в полночь поет на крыше мэрии народные индийские песни, и даже про то, что в Южном Бутово, копая котлован под очередной новый дом, строители обнаружили алмазную трубку, как в далекой Сибири…

Господи! Сколько стекалось к Лилии Горной «дэзы» – дезинформации! Но ничего не оставалось делать, как барахтаться в ней, стараясь найти в куче мусора «съедобное» зернышко.

Несколько раз радиоведущая пыталась уговорить руководство «Утреннего брыся», чтобы ей дали парочку сотрудников – профессиональных репортеров с крепкими ногами и не менее крепкими нервами, мол, пусть они рыщут по столице и выискивают сенсации. Но руководство непреклонно отвечало Лилии примерно в таком тоне: «Любишь кататься – люби и саночки возить. Нет у нас денег, чтобы оплачивать двух человек».

Однажды Лилия заболела и пропустила один-единственный эфир «Ужастика для взрослых». На следующее утро под окнами радиостанции собралась демонстрация протеста – триста мужчин и пятьсот женщин. Все они плакали и требовали свободу Лилии Горной: кто-то обманул почитателей радиоведущей, пустив сплетню, что в высших верхах и сферах признали «Ужастик» вредной программой, а госпожу Горную – врагом демократического российского народа. И как это было в 1533 году с трехлетним будущим царем Иваном Грозным, которого вывели пред народные очи, чтобы доказать, что никто наследника княжеского престола не уморил, так и Алесь Валерьевич распорядился поднять Лилию с постели с температурой 39, домчать на джипе до радиостанции и показать все более густеющей демонстрации. Лилии даже пришлось выйти из джипа на крыльцо и поднять два пальца вверх. Мол, вива, виктория, я с вами.

Недоверчивые защитники Лилии Горной закричали из задних рядов толпы: «Шалишь, ты не Лилия! Ты – утка подсадная!» Тогда в мгновении ока на редакционное крыльцо выволокли два динамика, подключили к ним микрофон, и в густеющем, негодующем гуле толпы больная Лилия произнесла: «Добрый день, дорогие радиослушатели! В эфире – Лилия Горная!»

Эти две фразы прозвучали заветным паролем, единственным словом надежды на светлое будущее, толпа взвыла и обрушила на радиоведущую море цветов. Как Лилия снова оказалась дома в постели, она помнила плохо: кажется, джип растоптали всмятку, а любимую радиоведущую несли через весь город на руках.

После того как Лилия отболела, ее вызвали к руководству, и Алесь Валерьевич как мог полуистерично, полусурово объявил ослабевшей от перенесенного гриппа женщине:

– Делайте, что хотите, Лилия Дмитриевна, но «Ужастик» обязан выходить по четвергам. Эфир не должен молчать!

В те горячие дни Лилии было довольно сложно применять тактику обворожения Алеся Валерьевича: вся редакция с придыханием наблюдала за его романом со звукорежиссером Октябриной Ушкайло, которая славилась тем, что в неограниченных количествах любила джин с тоником и на редакционных вечеринках пела под гитару песни-самострок, а потом лихо танцевала какие-то дикие танго, закидывая правую ногу на левое плечо партнера…

– «Ужастик» обязан выходить по четвергам! – повторил Алесь Валерьевич.

– А если я умру?.. – робко возразила Лилия.

– Умрете – уволю! – обрезал шеф.

Так у «Утреннего брыся» появился еще один нетленный афоризм. Фразу «Умрете – уволю» несколько месяцев смаковали в баре, коридорах, туалетах, за пультами и в курилке… Но главное – несмотря на все сложности, «Ужастик для взрослых» аккуратно выходил по четвергам, сумасшедшая жизнь Лилии Горной продолжалась.

По сравнению с «Ужастиком» две другие программы «Лунные новости», «Судьбы и перья» давались ей почти что легко. Лилия сочиняла их, можно сказать, на коленке, между делом, буквально, когда мыла дома посуду или намазывала лицо ночным кремом. «Судьбы и перья» были сборником анекдотов о жизни знаменитых писателей, а «Лунные новости» выходили под девизом: «Это случилось не с вами, но все-таки поберегитесь»…

Михаил Розенберг бросил на Лилию Горную оценивающий взгляд, прищелкнул языком и сообщил:

– А ты, голубка, неплохо выглядишь. Красное платье идет к цвету твоих ланит.

Лилия готова была отпустить шутку алаверды, например, что рыжий галстук Розенберга неплохо гармонирует с его бровями, но прикусила язык: все-таки этот человек для нее такое же священное существо, как для индийцев корова.

– Спасибо, Миша, – ласково улыбнулась она. – Побегу, ладно? У меня сегодня эфир, должна настроиться, подготовиться, потом как-нибудь потреплемся.

– Намек понял, – быстро закруглил разговор Розенберг. – По коням! Если пообедаю с шефом в «Крахмале», сообщу вечерком последние новости.

И он исчез за поворотом коридора.

6

Лилия Горная стремительно влетела в комнату, где в углу стояли ее стол, компьютер, крутящееся кресло на ножке, и застыла как вкопанная.

Посреди помещения появилась странная конструкция: прямо на полу, на коленях стояли два человека, накрытые с головами старой дубленкой. Из-под дубленки неслось монотонное бормотание.

Лилия хотела расхохотаться, закашляться, но сдержала свои порывы и сначала внимательно разглядела стоптанные каблуки черных, позавчера чищенных туфель и бледно-голубые джинсы, сделав правильный вывод: «Это Ардальон Мозолькин». Затем перевела взгляд на ярко-розовые брюки и канареечно-желтые полусапожки. Догодаться, кому они принадлежат, было не просто – ни один сотрудник радиостанции не носил такие смело сочетающиеся вещи. «Наверное, артист-провинциал или какой-нибудь сумасшедший поэт, – сделала мысленное предположение радиоведущая. – Господи, где они в июне достали дубленку?»

Бросив сумочку из шкурок летучих мышей на подоконник, Лилия уселась в кресло, включила детище Билла Гейтса, вошла в интернет, потом отыскала свой «почтовый ящик» и присвистнула: за сегодняшний день ей поступило 1147 сообщений. Ейя же хотелось посмотреть только одно-разъединственное – от Зойки Гонсалес-Поплавковой. Ведь вечером Лилии предстояло попасть в гости к школьной подруге, чтобы открыть тайну обмороков на ее кухне. Схема, схема кухни – вот что сейчас позарез было нужно звезде радиоэфира! Но как среди 1147 посланий определить Зойкино отправление?..

На Лилин присвист дубленка дернулась, из-под нее выглянуло красное лицо Ардальона.

– Привет, мать, – просипел он. – Мы тебя испугали?

– Два раза, – ответила Лилия. – Передаете секретную информацию? «Ромашка, ромашка, я – примус! Как слышно?»

– Шутишь, мать. Все звукозаписывающие студии, как назло, заняты, а Макар Олегович спешит, ни минуты ждать не может. Я у него для своего завтрашнего «Рассвета» интервью беру. Опыт перенял у легенды московского радио Виктора Трухана. Помнишь, как он записывал народного артиста Евгения Весника в больнице? Под одеялом, прямо на больничной койке.

– Про одеяло у нас только ленивый не вспомнит… Кто такой Макар Олегович? – поинтересовалась Лилия.