Книга Здесь похоронен «Я» (Мой рыжий электронный Иисус) - Виталий Вавикин

– Мама! Мама!

– Проснись! – Ивен ткнула Диаса в бок, соскочила с кровати и побежала в комнату приемной дочери.

– Не бойся меня! – говорил Хью робот, прикрывая уродливую лысину украденным платком. – Умоляю, не бойся.

– Мааамааа! – Хью вжалась в стену, поджала к груди худые ноги и тщетно попыталась заплакать.

– Я здесь, – сказал ей робот. – Я здесь.

– Какого черта?! – Диас распахнул дверь, но так и замер на пороге.

– Да пусти же меня! – оттолкнула его Ивен.

– Мама! Мама! – протянула к ней руки Хью.

– Нет, – сказал ей робот. – Ты ошибаешься. Это не она. Это я. Я твоя… – робот замолчал. Хью повисла на шее Ивен и разрыдалась.

– Может, уберешь эту железяку отсюда?! – крикнула мужу Ивен. Хью задыхалась. Жадно хватала ртом воздух и пыталась что-то сказать. – Все хорошо, – Ивен гладила ее рыжие волосы. – Все хорошо, родная… Да убери же ее!

– Розали, – позвал дрогнувшим голосом Диас. Робот обернулся. В зеленых глазах стояли слезы. Не настоящие слезы. – Тебе лучше уйти, Розали, – прошептал Диас.

– Уйти? – спросил робот, посмотрел на рыдающую Хью, затем на Диаса. – Но я уже дома. – Она шагнула к кровати. – Милая! – позвала она Хью. Девочка вжалась в Ивен.

– Не отпускай меня! – запричитала Хью. – Не отдавай меня ей!

– Да сделай же что-нибудь! – потеряла терпение Ивен, вскочила на ноги и вытолкала робота из спальни. Он не сопротивлялся. Уронил платок, которым прикрывал лысую голову и просто стоял, прислонившись спиной к стене. – Позвони Риллику! – сказала мужу Ивен. – Да, очнись же! – она влепила ему пощечину.

– Не-трогай-его, – тихо сказал робот.

– Заткнись! – голос Ивен сорвался. – Заткнись! Заткнись! Заткнись!

– Мама! – снова заплакала Хью.

– Уже иду, родная, – Ивен закрыла руками лицо, пытаясь успокоиться. – Уже иду.

* * *

Риллик предпочел не извиняться. Просто показал один из чеков, который должен был оплатить Диас и порвал его в клочья.

– Теперь вы должны мне на четверть меньше, – сказал он, забрал робота и ушел.

– Что вы с ним сделаете? – спросила его Ивен, догнав уже на улице.

– Разберу к чертям на запчасти, – сказал он.

– Вы обещаете мне это?

– Я только что расстался с порядочной суммой денег. Думаете, я позволю себе допустить нечто подобное снова?

– Думаю, нет, – призналась Ивен.

– Вот и я так думаю. – Риллик попрощался и, дав по газам, уехал.

* * *

– Просто сделай это и все! – велела Лейла своей любовнице. Тобо сжала в дрожащих руках скальпель и вскрыла роботу мягкий череп. – Теперь открой его, – сказала Лейла. – Видишь? Он ничего не чувствует! Он не такой, как мы! – Она подвела Тобо к груди робота. Его зеленые глаза ничего не выражали. Скальпель разрезал податливую плоть. – Это всего лишь машина, – Лейла показала дикарке элемент питания в раскрытой груди. – Извлеки его. – Тобо замотала головой. – Это не сердце, дура! – взбесилась Лейла. – Это всего лишь батарея! Просто дергай ее и все! – Звонкая пощечина зазвенела в ушах дикарки. – Хочешь еще?! – визжала Лейла. – Хочешь еще?! – Тобо испуганно закрыла глаза и сделала то, что от нее требуют.

Глава третья

Приказ о повышении приходит в понедельник, а в среду Доунер получает уже свое первое задание.

– Почему я? – спрашивает он Одена.

– Потому что ты спал с ней, – говорит Оден. Вот и вся история. Доунер смотрит на своего нового начальника и хочет сказать: «Ты тоже спал с ней», но не говорит. Берет билет до планеты 1142 и вызывает таксофлайер. Космопорт гудит многоликостью толп. Доунер поднимается на борт грузопассажирского корабля «Прайд».

– Вы из агентства? – спрашивает его капитан.

– Это что-то меняет? – спрашивает Доунер. Капитан пожимает плечами и говорит, что при подобных посадках всегда есть доля риска. – Что за посадка?

– А вам разве не сказали? – капитан нахмуривает свои кустистые брови. – Мы пройдем недалеко от планеты 1142, и вам придется около двух дней провести в спасательной шлюпке.

– Нет. Не сказали, – признается Доунер.

– Если вы хотите отказаться, то сейчас самое время, – говорит капитан.

– Я же агент, – натянуто улыбается Доунер. Капитан пожимает плечами. Вот и еще одна история. «Интересно, сколько еще эта сука будет портить ему жизнь?» – думает Доунер. Вайд всегда говорил, что она, как зараза. Однажды свяжешься и все. Или же нет? Доунер улыбается. Нужно будет обязательно вернуться. Хотя бы ради того, чтобы досадить Одену. Интересно, сколько сигарет он затушил о ладонь Лейлы? Если верить ей, то много.

Они лежат в постели, и Оден рассказывает о том, как его мать издевалась над ним, когда он был ребенком. «Это ужасно», – говорит Лейла. «Протяни ладонь», – говорит Оден. Лейла кричит, плачет, но не убирает руку. Кто-нибудь может понять этих женщин?!

– Здесь можно купить выпивку? – спрашивает Доунер капитана.

– Я могу выделить вам бутылку скотча из личных запасов.

– А сколько мы будем лететь?

– Около месяца.

– Значит, одной бутылки будет мало. Определенно мало.

* * *

– Почему ты не оставишь его? – спрашивает Доунер.

– Потому что никто не любит меня кроме него, – говорит Лейла.

– Это не любовь, – качает головой Доунер, глядя на ее забинтованную руку.

– Что ты знаешь о любви? – спрашивает Лейла, смотрит ему в глаза и улыбается. Они занимаются любовью молча. Просто снимают одежду и удовлетворяют потребности своего тела. – Вот, что такое не любовь, – говорит Лейла, едва Доунер успевает отдышаться. – А это, – она показывает свою обожженную ладонь. – Это то, что ты никогда не поймешь.

– Лейла, – Доунер пытается обнять ее.

– Знаешь, о чем я сожалею? – спрашивает она, сбрасывая с плеча его руку. – Каждое утро, просыпаясь с такими как ты, я лежу и ненавижу себя, но не за то, что было ночью. Я ненавижу себя, потому что знаю, пройдет день другой, и я снова захочу дать вам шанс. Еще один шанс. И все будет еще хуже, чем прежде.

– Это не так, – говорит Доунер.

– Правда? – Лейла закуривает и просит его протянуть ей ладонь.

– Зачем? – спрашивает Доунер.

– Просто доверься мне, – она улыбается. – Я же доверяюсь тебе. Отдаю тебе все свое тело, а что же ты? Боишься доверить мне свою ладонь? Всего лишь ладонь, Доунер. – Она затягивается сигаретой и ждет.

– Я же не тушу о тебя свои сигареты, – говорит Доунер, почему-то не в силах оторваться от разгорающегося красного угля.