Книга Книга Страшного суда - Конни Уиллис

Но ведь где-то же оно должно быть, судя по пашням — узким полоскам пашен, явно средневековым. На одном из полей паслись овцы, тоже вполне в средневековом духе, почему-то одни, без пастуха. Далеко на востоке висела сизая дымка — это наверняка Оксфорд. Прищурившись, Киврин вроде бы разглядела стены и коренастую башню Карфакс, но башни Святой Фридесвайды и Осни растворились в меркнущем свете.

А он явно меркнул. Небо окрасилось в лавандово-голубой с розовым румянцем на западе, и судя по тому, как темнело с каждой минутой, во времени Киврин сориентировалась правильно.

Перекрестившись, она молитвенно сложила ладони, поднеся их к самым губам.

«Вот, мистер Дануорти, я на месте. Более или менее. Хотя и не на Оксфордско-Батской дороге. Я где-то в пятистах ярдах к югу, на какой-то другой тропе, помельче. Отсюда видно Оксфорд. Он милях в десяти».

Она изложила свои соображения насчет времени года и суток, описала обозримые окрестности, а потом замолчала и уткнулась лицом в ладони. Поведать «Книге Страшного суда» свои дальнейшие планы она не могла, потому что не представляла, как теперь быть. На равнине к западу от Оксфорда разбросано не меньше десятка деревень, но с холма Киврин не видела ни одной, несмотря на возделанные поля и езженую дорогу.

На тропе не было никого. Она спускалась с другой стороны холма и сразу же исчезала в густой роще, а в полумиле оттуда виднелась та самая дорога, мимо которой они промахнулись при переброске, — широкая, утоптанная и светло-зеленая. По дороге, насколько хватал глаз, тоже никто не ехал.

Посреди равнины между холмом и Оксфордом Киврин заметила в левой стороне какое-то движение, но это оказалось всего лишь стадо коров, бредущих домой — к рощице, в которой, видимо, скрывалась деревня. Только не та, куда ее направляла мисс Монтойя, потому что Скендгейт располагался к югу от дороги.

Если только ее не забросило в какую-нибудь совсем неизвестную местность, что вряд ли. Там, на востоке, точно Оксфорд, а к югу от него, изогнувшись петлей, Темза несет свои воды к буровато-сероватому облаку, в котором, очевидно, прячется Лондон. Только из этого всего совершенно неясно, где же деревня. Может быть, между холмом и дорогой, просто не видна, а может, в противоположной стороне или на другой тропе. Искать было некогда.

Темнело очень быстро. Через полчаса, наверное, появятся огоньки в домах, но столько ждать Киврин не могла. Розовое небо на западе уже окрасилось в лавандовый, а голубое над головой — почти в фиолетовый. Заметно холодало и поднимался ветер. Киврин поплотнее закуталась в плащ, чтобы полы не хлопали за спиной. Остаться декабрьской ночью в лесу наедине с невыносимой головной болью и стаей волков ей не хотелось, но лежать на холодной дороге, надеясь на появление доброго путника, хотелось еще меньше.

Можно отправиться в Оксфорд, но до темноты она туда точно не дойдет. Ей бы хоть какую-нибудь деревушку, любую, чтобы переночевать, а потом уже отправляться на поиски той, про которую говорила мисс Монтойя. Она проследила взглядом вдоль тропы, приведшей ее на холм, выискивая хотя бы малюсенький огонек или струйку дыма, но там ничего не было. Зубы начали выбивать дробь.

И тут зазвонили колокола. Сперва колокол на Карфаксе (голос его ничуть не изменился, хотя с XVI века колокол отливали заново по меньшей мере раза три), а за ним, вторя первому удару, остальные, словно только и ждали сигнала из Оксфорда. Это, конечно, звонили вечерню, скликая людей с пашен, призывая их оставить работу и уделить время молитве.

И заодно обозначая местонахождение деревень. Колокола били почти в унисон, однако Киврин различала голос каждого, даже самых дальних, от которых доносилось только гулкое эхо. Вот там, у той рощицы, и вон там, и еще вон там. Вон та деревня, куда шли коровы, за косогором. На звон колокола коровы пошли быстрее.

Две деревни оказались прямо под носом — одна сразу за большой дорогой, а другая за пашнями, у обрамленного деревьями ручья. Скендгейт, деревня мисс Монтойи, лежала точно там, где и предполагалось, в обратной стороне, за низким пригорком милях в двух с лишним от замерзшей колеи.

Киврин сложила ладони. «Я только что выяснила, где деревня, — проговорила она. Интересно, попадет ли колокольный звон в ее «Книгу Страшного суда»? — Она как раз на этой второстепенной тропе. Сейчас я вернусь к повозке, вытащу ее на дорогу, добреду до деревни, пока еще не совсем стемнело, и рухну на ближайшем пороге».

Какой-то колокол звонил далеко на юго-западе, совсем слабо и невнятно. Не тот ли, который она слышала с самого начала? Почему же он звонит? Может быть, все-таки похороны, как предположил бы мистер Дануорти? «У меня все хорошо, мистер Дануорти, — сказала она в сложенные ладони. — Не волнуйтесь. Я здесь уже больше часа и ничего плохого пока не случилось».

Постепенно колокола стихли, снова начиная с оксфордского, зато эхо его, как ни странно, провисело в воздухе дольше остальных. Небо подернулось фиолетово-синим и на юго-востоке блеснула звезда. «Здесь очень красиво!» — не размыкая ладоней, восхищенно выдохнула Киврин.

Запись из «Книги Страшного суда»

(000249-000614)

Вот, мистер Дануорти, я на месте. Более или менее. Хотя и не на Оксфордско-Батской дороге. Я где-то в пятистах ярдах к югу, на какой-то другой тропе, помельче. Отсюда видно Оксфорд. Он милях в десяти.

Не знаю точного времени переброски, но если она прошла в полдень, как было намечено, то сдвиг составил около четырех часов. Время года правильное. Деревья стоят почти без листьев, хотя на земле листва лежит еще совсем нетронутая и запахана только треть полей. Определить мое положение во времени точнее пока не представляется возможным, нужно добраться до деревни и спросить у кого-нибудь, какой сегодня день. Вы, наверное, лучше меня знаете, где я и когда, особенно если уже установили привязку.

Но веком я точно не ошиблась. С пригорка, на котором я стою, видны поля. Классические средневековые узкие пашни, закругленные по краям, где поворачивает плуг. Пастбища обнесены изгородями, где-то треть из них — саксонский плетень, остальные — норманнский боярышник. Вероятностные расчеты предсказывали соотношение для XIV века как двадцать пять процентов к семидесяти пяти, но за основу брался Суффолк, а он восточнее.

На юг и на запад простирается лес — Вичвудский? — полностью лиственный, насколько я могу судить. На востоке видно Темзу. Я почти могу разглядеть Лондон, хотя и понимаю, что это немыслимо. В 1320 году до него должно быть больше пятидесяти миль, а не двадцать, как сейчас. Но, по-моему, я его все-таки вижу. И точно вижу городские стены Оксфорда с башней Карфакс.

Здесь очень красиво. И совсем не похоже, что нас разделяют семь столетий. Оксфорд совсем рядом, рукой подать, и я никак не могу избавиться от ощущения, что, спустившись с холма и дойдя до города, я обнаружу там вас всех, дожидающихся в лаборатории Брэйзноуза, когда будет готова привязка. И Бадри все так же хмурится на экраны, мисс Монтойя рвется к себе на раскоп, а вы, мистер Дануорти, квохчете, будто обеспокоенная несушка. Я как будто совсем недалеко, словно и не перемещалась.