Книга Шлюз - Алистер Маклин

— Этот ваш друг, он что, настоящий кракер?

— Ну, он похож на кракера, но может им и не быть, не правда ли? У кракеров есть свои лидеры — люди не лишенные характера и обаяния. Есть у них и свой совет. Васко является членом такого совета или близок с одним из его членов. Сам Васко говорит, что он против кракеров, и я ему верю. В конце концов, он ведь работает на вас, не так ли?

— Ну, а что вы оба думаете о нем? — спросил полковник.

— У меня двойственное отношение к нему, во всяком случае, так подсказывает мне мой ум. Мои инстинкты велят мне доверять ему, ответила девушка.

— А что думаешь ты, Питер?

— Ее инстинкты подсказывают правильно. Васко полицейский. Сержант-детектив.

— Полицейский? — Аннемари поджала губки, глаза ее сердито вспыхнули. — Ну спасибо! Большое спасибо!

— Нечего обижаться, ты не дитя! Разве ты сказала ему о том, что ты работаешь в полиции?

Девушка не ответила, и де Грааф поспешно объяснил:

— Моя дорогая, здесь действует принцип — «знать только то, что нужно для дела». Он ведь и мне не сказал. Лейтенант говорит мне только то, что мне нужно знать. И я воспринимаю это как должное. Вы собирались сказать что-то по поводу Васко?

— Кто знает, может быть, это важно: вчера ночью он сообщил мне, что у него, похоже, появилась какая-то зацепка. Его приблизил к себе один из членов совета.

Этот человек знает, что Васко много ездит, а для этих людей все, что лежит дальше пригородов Амстердама, это край света. Васко сказал, что его пригласили на встречу с какой-то важной персоной и что эта встреча должна была состояться в полночь. Я не знаю, что это за важная персона. Ван Эффен спросил:

— А кто же этот человек, который приблизил к себе Васко? Ты можешь его описать?

— Конечно, могу. Невысокий, лысеющий, бородка с проседью, очень сильно косит на правый глаз. Де Грааф посмотрел на ван Эффена.

— Еще один преступник, у которого есть проблемы с глазами. Как его зовут?

— Юлий.

— Юлий как?

— Просто… Юлий Цезарь. Я знаю, это звучит ужасно, но они там все сумасшедшие. Там никто не пользуется настоящим именем. Сейчас у них пошла мода на историю. Все берут пример с лидеров. Поэтому там у нас есть Александр Великий, Чингисхан, лорд Нельсон, Елена Троянская, Клеопатра… Этот список можно продолжить. Люди берут себе имена великих людей, то есть тех, кем они не являются. Так или иначе, но его зовут Юлий Цезарь.

Ван Эффен спросил:

— Это все, что ты знаешь? И никаких намеков на то, что за зацепку Васко имел в виду? Девушка поджала губы.

— Но это не значит, что этого не знает Васко.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего. Мне просто неизвестно, что именно он знает.

— Моя дорогая. — Де Грааф удивленно посмотрел на нее. — Вы что же, не доверяете своему товарищу-офицеру?

Но оп же мне не доверяет!

— Ну вот, все сначала! Это не способствует хорошим отношениям на службе.

— Нельзя сказать, чтобы сержант Вестенбринк ей не доверял. Просто он три года работал в подполье, и от этого стал очень скрытным.

— Значит, Вестенбринк. А я-то думал, что знаю всех своих сержантов!

— Он из Утрехта, сэр.

— Ты забросил широкую сеть. Аннемари, лейтенант в своей работе основывается на тех же принципах, что и Васко, чье имя, скорее всего, не Васко. Принцип простой: знать только то, что нужно. Кстати сказать, вас не задевает, что ко мне тут относятся, как к турецкому султану?

В это время вошел Джордж, извинился, взял со столика у стены телефонный аппарат и поставил его перед Аннемари. Девушка подняла трубку и некоторое время слушала хриплый голос, потом сказала:

— Спасибо. Пять минут. — И повесила трубку. Ван Эффен спросил:

— «Охотничий рог», я полагаю. Это сообщение от Васко?

— «Охотничий рог», — нахмурился де Грааф. — Я полагаю, что это не тот «Охотничий рог», который…

— В Амстердаме только одно заведение с таким названием. Нищие не выбирают. Кроме «Ла Карачи» это единственное безопасное место в городе. Личные связи, полковник. Светлое имя амстердамской полиции останется незапятнанным.

— Не знаю, — пробормотал де Грааф, — не знаю.

— Ты почти угадал. Это действительно «Охотничий Рог», но звонил не Васко.

— Я этого и не утверждал. Я только спросил, не от Васко ли это сообщение. Сэр, это звонил Генри, владелец заведения. Это значит, что Васко находится под наблюдением, но тот, кто за ним следит, не знает, что невозможно следить за Васко так, чтобы он этого не заметил. Значит, наш друг сюда не придет. Люди, которые за ним следят, очень удивились бы, если бы увидели здесь вас. Их бы шокировало и мое присутствие, и это было бы не так страшно, но Васко стал бы для нас бесполезен. Поэтому у Васко оставался только «Охотничий рог». Но даже там он не мог позвонить, потому что за ним следили. Поэтому он написал записочку Генри, который нам позвонил. Ты должна задать мне вопрос и через пять минут передать Генри мой ответ.

Аннемари вздохнула.

— Но ты ведь все узнал, не правда ли?

— Мне не трудно сделать очевидные выводы, но я не ясновидящий. То, чего я еще не узнал, может подождать, пока Васко сам не сможет позвонить.

— Я ведь, кажется, этого не сказала?

— Генри сказал. В сообщении.

Девушка поморщилась. В сообщении было сказано следующее:

«Дело такое. Два хвоста. Не могу отделаться. Встретить двоих…»

Де Грааф прервал ее.

— Что все это значит?

— Думаю, это у Вестенбринка своя стенография, — сказал ван Эффен. — У него было две возможности избавиться от слежки. Он мог сбросить преследователей в канал либо потерять их. Васко вполне мог сделать и то, и другое. Но тогда были бьг нарушены связи, которые ему только что удалось установить. Аннемари продолжила:

— Встретить двоих мужчин в четыре тридцать, в «Охотничьем роге». Она передала через стол клочок бумаги.

— Стефан Данилов, — прочитал ван Эффен. — Поляк. Радом. Эксперт по взрывам. Пожары на нефтяных буровых. Техас, — вполне понятно, не правда ли?

— Вполне. Как тебе нравится взрывать банки?

— Должно быть, интересно посмотреть на закон с обратной стороны. Друзья Васко, конечно, приведут с собой человека, который умеет говорить по-польски.

Аннемари спросила:

— Ты думаешь, что это польская преступная группа?

— Нет. Это они просто меня проверяют,

— Но если эти люди заговорят с тобой по-польски?

— Если они заговорят с ним по-польски, — заметил де Грааф, — то он им по-польски и ответит. Лейтенант бегло говорит на этом языке. Питер, твой друг из Утрехта, конечно, это знает.