Книга Девушка из бара - Линда Френсис Ли

– Я Лейси Райт, – сказала она, стараясь придать своему тону как можно больше надменности, и протянула руку.

Дарла этого даже не заметила. Она прильнула к Бобби и принялась медленно тереться об него. Еще немного такой активности, и все цветочные горшки Лейси полетят на пол.

– Я неделями грезила о том, как твое горячее, гладкое тело прижимается к моему, – пробормотала Дарла. – Не вздумай говорить, что собираешься встретиться со мной позже, а не сейчас.

У Лейси отпала челюсть, и если бы она не знала о дурной репутации Бобби, то могла бы поклясться, что он покраснел. Но ведь это Бобби Мак, Макинтайр, о победах которого на футбольном поле и вне его писали газеты по всей стране.

Как бы в подтверждение своей репутации он с похотливым блеском в глазах обхватил своими неандертальскими ручищами эту отталкивающую женщину, поднял ее и демонстративно, будто давая представление, поцеловал. Как вообще Лейси могла вообразить, что он способен на какие-то высокие чувства? Он просто сексуально озабоченный футболист-качок, чуждый всякой морали.

Лейси возмущенно фыркнула:

– Я думаю, ваша кровать с аттракционами больше подошла бы для вашего небольшого тет-а-тет.

Бобби со смехом поставил Дарлу на пол.

– Пойдем, Дарла, я куплю тебе выпивку.

Он позволил женщине взять себя за руку и потащить к выходу. Однако прежде чем закрыть за собой дверь, он обернулся и сказал:

– Питер, видишь ли, миз Райт немного взвинчена. Сделай нам всем одолжение: сбегай в кафе-мороженое и купи ей самую большую порцию сливочного мороженого с орехами, фруктами и шоколадом.

Лейси рассвирепела:

– Вы, вы...

– Я вас понимаю, дорогая. Но поверьте, благодарить не обязательно.

Потом он закрыл за собой дверь, и Лейси не успела схватить цветочный горшок, чтобы запустить им в его голову.

Глава 4

Пятнадцатилетняя Робин Райт, как правило, никуда не опаздывала. Никогда в жизни. Мать вбила ей в голову, что опаздывать неприлично, и Робин навсегда запомнила это. И когда по территории Высшей школы Коронадо разнесся звонок, возвещавший о начале занятий, она застонала.

Робин влетела в двери математического блока слишком поздно, чтобы оставлять учебники в шкафчике, и побежала прямиком в кабинет тригонометрии. Эту науку она не любила больше других дополнительных дисциплин, на необходимости изучения которых настаивала ее мать. Не то чтобы Робин не нравилась математика. Вовсе нет. Но ей претило то, что она была самой младшей в этом классе. Мать не считалась с тем, что здесь она была единственной из второкурсников, все же остальные ребята этого класса учились как минимум на третьем, а то и на последнем курсе высшей школы. Такие понятия, как «однородность состава группы», «умение налаживать отношения» или «вхождение в коллектив», значили для матери и того меньше. Этим и объяснялось зачисление Робин на курсы тригонометрии, физики, политологии и, о Господи, сравнительного анализа американской литературы.

Робин передернуло от одной этой мысли. Урок по литературе будет пятым. И ей предстоит зачитать перед классом свой реферат. По глупости для сравнения и противопоставления она выбрала «Пробуждение» Кейт Чопин и «Песню любви Дж. Альфреда Прафрока» Т.С. Элиота. Вначале она загорелась этой идеей. Как же, несчастная любовь, загубленные жизни. Сейчас же Робин была в смятении. Она знала, что классу это не понравится.

Вчера, например, Мария Луиза Симмонс, самая популярная девочка в классе, представила реферат, в котором сравнивала и противопоставляла два мелодраматических романа прошлого века, в которых, собственно, и противопоставлять было нечего. Поэтому Мария Луиза сравнивала прически и противопоставляла наряды. Даже Робин смеялась. Учительница, конечно, была недовольна и поставила низкую оценку, но зато у Марии Луизы полно друзей.

При мысли о популярности Робин сникла. Она рано поняла, что заводить друзей трудно. Некоторые люди казались ей хорошими, некоторые нет, но как угадать, если видишь человека впервые? За несколько недель до этого Робин решила, что люди придают излишне большое значение вопросу наличия друзей. Сейчас же, начав учиться в этой новой для себя школе, она все чаще стала задумываться над тем, не переменить ли ей точку зрения.

У нее отличная мама, которая всегда пыталась восполнить возникшую из-за отсутствия подруг пустоту. Но мама есть мама, не подруга. Что касается отца, то здесь вообще трудно что-нибудь сказать. Робин никогда не видела его и подозревала, что если бы ее мать не старалась вести себя всегда правильно, то, наверное, должна была бы использовать его фото в качестве мишени для метания дротиков из-за того, что он предал ее. Поэтому Робин никогда не поднимала вопрос, о том, что хотела бы увидеть его.

У нее заурчало в животе. Так бывало всегда, когда она думала об отце. Папа. Папочка. Робин никогда не признавалась матери, насколько сильным было ее желание иметь отца. Отца, который сильной рукой обнял бы ее за плечи и сказал, что она замечательная дочь. Но этому не суждено случиться, тем более что, как сказала ей мать, отец давно женился и у него куча детей. Ладно, пусть их всего трое, но и этого достаточно. Ясно, что ему не хочется вспоминать о допущенной в высшей школе ошибке, результатом которой было ее рождение.

Однако с их переездом в Техас жизнь, похоже, меняется к лучшему. Здесь никого не беспокоят ее непослушные каштановые кудри. Более того, не один раз девочки останавливали ее в коридоре и говорили, что завидуют ее непокорной гриве. Робин даже стала находить нормальными свои глаза и рот. Конечно, красавицей ее не назовешь, но и на неуклюжую идиотку она уже определенно не похожа.

Что же касается отца, то она не знала, как девочки, с которыми она здесь познакомилась, отнесутся к факту его отсутствия. Пока еще ее никто ни о чем не спрашивал. Но похоже, у нее начиналась совершенно новая жизнь, и на этот раз, возможно, эта новая жизнь окажется лучше, чем она ожидала.

Конечно, обо всем этом Робин думала еще до того, как прозвенел звонок, возвестивший о начале занятий в математическом классе мистера Мартина.

Стиснув зубы, Робин неслась по коридору, пока резко не затормозила перед комнатой 103. Она попыталась потихоньку проскользнуть в дверь, но сумка с учебниками стукнулась о дверной косяк.

– Так, так, так, мисс Райт. Как мило с вашей стороны, что вы решили присоединиться к нам.

Робин только виновато улыбалась в ответ на язвительное обращение мистера Мартина.

Мистер Мартин был неприятным маленьким человечком, который (Робин могла бы поклясться в этом) не любил подростков. При небольшом росте он был худым, с густыми темными волосами, зачесанными высоким «коком» наверх под Элвиса Пресли. В классе он любил разглагольствовать и язвительно высмеивать тех, кто отвечал неправильно. Робин никак не могла понять, почему он работал учителем.

Пригнувшись, Робин направилась к своему месту. Но оно оказалось занятым.