Книга Искусительница - Эйна Ли

— Да, — промурлыкала она. — Разве мысль об этом не возбуждает тебя?

— Ничуть, леди, — отрезал Дэйв.

— Не притворяйтесь, Кинкейд. К тому же вам нечего сказать, потому что приказы всегда исходят от хозяев. А я привезла их. Кстати, чертежи лежат на столе.

— Мне не нужна помощь, особенно та, что вы предлагаете.

— А что такого я предлагаю, Кинкейд? — спросила она, глядя на него невинным взором.

— Держитесь от меня подальше, леди.

Подойдя к столу, Дэйв рывком схватил чертежи и выскочил из вагона, с треском захлопнув за собой дверь. Он еще долго слышал ее смех.

Отойдя от вагона, Кинкейд увидел приближающегося к нему Шона Рафферти.

— У меня проблема, — заявил тот.

— Черт возьми, у кого их нет?! — рявкнул Дэйв. Но тут же взяв себя в руки, он похлопал Рафферти по спине. — Прости меня, Шон. Я только что получил дурные новости.

Шон Рафферти был трудягой и хорошим мастером. Четыре года назад Дэйв работал у него, когда они прокладывали железную дорогу в северном Колорадо. Он уважал его за честность и не колеблясь отдал бы за него жизнь и пожертвовал своей репутацией.

Овдовевший десять лет назад, Шон воспитывал шестилетнюю внучку — дочь сына, погибшего при взрыве скалы в прошлом году. Сын Шона был лучшим другом Дэйва.

— Так в чем же проблема, Шон?

— Тех рельсов, что привезли, хватит моим ребятам дня на два. И еще нам нужны костыли, а без них рельсы не уложишь, — произнес Шон.

— Но как это может быть? — застонал Кинкейд. — По моим расчетам, у нас должно быть в избытке и рельсов, и костылей. Что вы, ребята, едите их, что ли?

— Ну да, глотаем их вместе с пылью, — ухмыльнулся Рафферти.

— Черт, нам никогда не построить эту дорогу из-за постоянных задержек! Я постараюсь что-нибудь сделать, но если у меня ничего не получится, вам придется пока помогать другим бригадам, строящим мост, вот и все.

— Не понравится им это, Дэйв. Они свое дело знают, а работа на мосту… не обезьяны же они какие-нибудь!

— Шон, я полагаюсь только на тебя. Надеюсь, ты сумеешь убедить их, — сказал Дэйв.

— Попытаюсь что-нибудь сделать, — ответил тот. Кинкейд вошел к себе в кабинет и сел за обшарпанный стол, заваленный бумагами. В отличие от роскошного вагона Маккензи вагончик, служивший ему кабинетом и жильем, был, мягко говоря, весьма скромным. Кроме письменного стола, здесь был еще обычный стол, на котором громоздилась куча бумаг, и маленькая печка. Обстановка закутка, который Дэйв считал своей комнатой, была еще более спартанской: кроме узкой койки, здесь стоял лишь небольшой туалетный столик. Одежда хранилась в сундуке, задвинутом под койку, и висела на крючке в углу. «Кабинет» отделялся от «спальни» простой занавеской.

Целый час Дэйв занимался бумагами, изучал счета и проверял расчеты. Он никак не мог понять, почему не хватает рельсов. Разозлившись, он с отвращением отбросил карандаш в сторону и положил голову на руки.

— Не может быть, что все так плохо, Кинкейд!

Резко подняв голову, Дэйв чуть охнул от удивления. Ему показалось, что в его замшелый вагончик с небес спустилась богиня, изображенная самим Тицианом. Но это была лишь Синтия Маккензи. Девушка стояла в дверях, положив на плечо кружевной солнечный зонтик. Ему казалось, что это просто обман зрения, видение, случайно залетевшее в его вагончик.

— Чего вы хотите, мисс Маккензи? — неприязненно спросил Дэйв.

— Я пришла предложить помощь.

— Кажется, я ясно выразился. Мне не нужна ваша помощь, если только вы не объясните мне, почему на строительстве постоянно не хватает рельсов. — Отодвинувшись от стола, молодой человек встал. — А теперь прошу простить, но мне нужно уйти.

Нацепив ремень с кобурой, Дэйв попытался пройти мимо Синтии, но та не двинулась с места.

— Вы не даете мне пройти, — сердито буркнул он.

— Я полагала, что вы покажете мне городок, — мило проворковала она.

— А я полагаю, что вы и без провожатого доберетесь куда угодно. Кстати, для прогулки по лагерю вам бы надо переодеться во что-нибудь более приемлемое. Здесь вы будете казаться смешной в своем модном платье, да еще с кружевным зонтиком, а в этих туфельках на высоких каблуках вы скорее всего подвернете ногу. Может, вы не заметили, но здесь не Трафальгарская площадь и не Елисейские поля, мисс Син.

— Лучше не думать, как вы напишете это слово, Кинкейд[5], — усмехнулась Синтия.

— Вы меня смутили, признаюсь. Правописание всегда было моим слабым местом, — ухмыльнулся Дэйв.

— У вас есть и другие слабые места. — Синтия с улыбкой провела пальцем по его губам. — А знаете что, Кинкейд? До отъезда в Денвер я заставлю эти губы улыбаться.

Он резко оттолкнул ее руку.

— Вы можете это сделать немедленно, если пообещаете убраться из городка к тому времени, когда я вернусь. — Приподняв шляпу, Дэйв кивнул. — Желаю хорошо провести день. Ах да! Не забудьте одеться для ежедневного концерта — койоты начинают выть перед закатом.

Глава 5

Выйдя из вагона, Синтия решила прогуляться по палаточному городку. Лениво покручивая на плече зонтик, она брела вдоль палаток и самодельных, наспех сколоченных хижин.

На некоторых строеньицах были прибиты куски фанеры с надписями «МАГАЗИН», «ЛАЗАРЕТ», «САЛУН», но в основном эти хлипкие сооружения служили жилищами для строителей дороги и их семей.

Палатки и хижины стояли прямо на голой земле; картину оживляли лишь редкие деревца, выделяющиеся среди брезентовых крыш. Вездесущая пыль липла к палаткам, висящему на веревках белью, гамакам и, разумеется, к людям.

Импровизированный городок был таким, каким его описывала Бет, — примитивным, угрюмым и перенаселенным. Но, прогуливаясь среди жилищ и наблюдая за хозяйками, которые болтали, стирая белье, готовя еду на открытых печурках или следя за ребятишками, девушка подумала, что это место столь же живо и полно энергии, как и обычный город с его улицами, заборами и многоэтажными зданиями.

Где бы Синтия ни появлялась, она производила настоящий фурор. Потрясенные женщины, забыв о делах, смотрели на нее. То и дело звучал шепот: «Кто это?» или «Посмотри-ка, до чего красивое платье!».

Не прошло и получаса, как Синтия пожалела о том, что не последовала совету Дэйва Кинкейда: ее элегантное платье покрылось пылью, а на пятке она натерла мозоль.

Черт бы побрал ее гордость! Не обращая внимания на взгляды любопытных, она сняла свои изящные туфельки и босиком побрела к вагону.

Войдя, швырнула в угол туфли и зонтик и повалилась в плюшевое кресло. Да уж, ничего не скажешь: с одеждой и обувью что-то надо делать.