Книга Договор с дьяволом - Патриция Поттер

— А как насчет завтрашнего вечера? — спросил Хильдебранд. — Я хочу отыграться.

— Ничего не имею против. Что здесь еще делать? — ответил Кейн. — Ты давно здесь?

Хильдебранд вздохнул:

— Месяц. Я уже почти совсем на мели. Пытаюсь собрать народ для одного дельца в банке. Ты как?

— Может быть, — медленно произнес Кейн. — Правда, сейчас это довольно хлопотно. За мной весь Техас гоняется.

— Я не про Техас.

Кейн позволил себе выказать интерес, хотя и не сказал ничего, ожидая, пока его собеседник расскажет поподробнее.

— Канзас, — продолжал Хильдебранд. — Скотоводы сгоняют туда стада, а покупатели держат в тамошних банках кучу денег. Мне бы такой человек, как ты, пригодился.

— А еще кто?

В глазах Хильдебранда появилась настороженность.

— Пока точно не знаю.

— Я должен знать людей, с которыми иду на дело, — сказал Кейн. — Я не собираюсь без надобности рисковать. Когда ты найдешь других желающих, я решу, — он налил Хильдебранду еще стакан. — А далеко отсюда этот банк?

— Это смотря куда ты скажешь Томпсону, чтобы тебя доставили. Дней десять-двенадцать быстрой езды от техасской границы.

Никакого толку. Ну что ж, можно, наверное, и спросить:

— А ты случайно не знаешь, где мы?

Хильдебранд покачал головой:

— Не знаю и знать не хочу. Так спокойнее.

— У Томпсона неплохо идут дела.

— Хотел бы я, чтобы у меня они так шли, черт побери. Никакого риска. А деньги текут рекой.

— Я думаю, мне здесь быстро надоест, — сказал Кейн. — Без риска жить неинтересно.

— Кстати, об интересном. Я видел, как ты говорил с Ники Томпсон.

— Ники?

— С племянницей Томпсона. Классная девчонка, но не нашего поля ягода. Это первое правило Томпсона. Когда я два года назад впервые здесь появился, один человек попытался ее поцеловать. Томпсон выпорол его до полусмерти. И я его с тех пор не видел и не слышал.

— Я это запомню. — Кейн отхлебнул еще виски. Не следовало этого делать. Ему нужно иметь ясную голову. Но упоминание об этой девушке его взбудоражило. Ники. Подходящее имя.

Он резко поднялся из-за стола, толкнув бутылки к Хильдебранду.

— Допивай. Я пойду к Розите.

Хильдебранд осклабился:

— Спроси там Кару.

Наверное, он так и сделает, подумал Кейн. Может, это все, что ему нужно, — снять физическое напряжение. Он направился к находившемуся рядом с салуном борделю, но остановился, увидев свет в окне каменного дома в конце улицы.

Ники.

К черту все. Ему нет никакого дела ни до нее, ни до того, что будет потом. Бормоча проклятия, он продолжил путь к Розите.

* * *

Значит, он, в конце концов, такой же, как все.

Ники наблюдала из окна, и в ней бурлила ревность, хотя для этого не было никакой причины. Она не могла претендовать на Дьявола, да и не хотела. И все же было так больно думать, что он сейчас с одной из женщин Розиты.

У мужчин есть определенные потребности, Ники это знала. Жена Энди, Хуанита, поведала ей кое-какие интимные секреты, и она слышала, что говорили мужчины, когда думали, что она их не слушает.

Откроет ли она когда-нибудь эти секреты для себя? Разумеется, для этого ей нужно выбраться из Логовища.

Чувствуя пустоту и одиночество, она зашла к Робину. Тот крепко спал. Рядом с ним на полу на самодельном ложе из тряпок лежал ястребенок. Робин уже успел окрестить его Дьяволом.

Она забралась в свою постель, чувствуя себя очень несчастной, одинокой и покинутой. Почти так же она чувствовала себя в семь лет, когда умерла ее мать, а затем и отец. Ники понимала, что это глупо. Но все же внутри у нее все сжалось от жалости к себе. Непонятные желания томили ее, но она не знала, что это такое. Не могло же это быть из-за Кейна О'Брайена. Она никогда не полюбит мужчину вроде отца или дяди Томпсона. Она была к ним обоим нежно привязана и очень переживала, когда потеряла отца, а потеря дяди Ната причинит ей не меньше страданий. Но она не хочет жить их жизнью. Ники почувствовала у себя на щеке что-то мокрое и коснулась ее рукой. Слезы. Она не плакала с тех пор, как умер отец.

Ники сердито вытерла лицо. Нет, она никогда не позволит себе увлечься таким человеком, как Дьявол.

Кейн метался по комнате, вымещая свою ярость на всем, что попадалось под руку. Он не переставал проклинать Мастерса. Ему даже хотелось вернуться в тюремную камеру. Там не было необходимости выбора. Одно ожидание. Одна пустота.

Он нашел у Розиты Кару и отвел ее в одну из задних комнат. Он с одобрением наблюдал, как она медленно и соблазнительно раздевается. Но, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, между ними встало другое лицо, нежное, как у феи, с большими карими глазами, большим ртом и серьезным взглядом.

Он вдруг отстранился, чем вызвал у Кары недоумение.

— Я что-нибудь не то сделала, сеньор? — спросила она.

Она была хорошенькая, и ее улыбка говорила, что она довольна своей судьбой. Ее умелые руки расстегнули на нем рубашку и начали ласкать грудь. Он почувствовал, как тело его отвечает, но ум по какой-то причине оставался холоден. Почему-то занятие, всегда доставлявшее ему удовольствие, казалось теперь не правильным. Черт, что может быть в этом не правильного — он просто платит за любовь, вот и все.

Он старался получить удовольствие. Старался изо всех сил. Ему нравились округлые формы Кары, хотя краешком сознания он сравнивал их со стройной грацией Ники Томпсон. В конце концов акт вышел поспешным и неуклюжим и совершенно его не удовлетворил. Он хотел, чтобы это поскорее закончилось. Дав Каре щедрое вознаграждение, он быстро ушел. И знал, что больше сюда не вернется.

У него было такое чувство, словно кто-то просверлил в нем дыру, через которую вытекло все лучшее, что в нем было. И как его угораздило в это вляпаться?

Ему нужно было наконец сделать правильный выбор в жизни. Но дело в том, что он уже не знал, что правильно, а что нет. Ему предстояло выбрать жизнь Дэйви или его смерть. Если бы он раньше знал, как это будет непросто. Все перемешалось, как в калейдоскопе, одна картинка сменялась совсем другой. Ему надо было выбрать одно из двух: либо предать своего лучшего друга, либо погубить эту хрупкую женщину, которая волновала его больше, чем он желал себе в том признаться.

5.

Ники больше всего любила утро. Обычно она вставала на заре и ехала на прогулку. Почти все обитатели Логовища в это время спали; их стихией была темнота.

У Ники было свое любимое место, холмик на западной окраине долины, откуда было видно, как восходит солнце и земля расцвечивается яркими красками. Здесь она могла остаться наедине со своими мыслями и все обдумать.