Книга Vampires. Наследство крови - Нэнси Коллинз

— И что?

Реми довольно кивнул.

— Убил. А потом заклинательница бурь напала на Ика. Тутвмешался парень, мы его ранили, но он убежал.

— А что со второй девушкой?

— Она тоже сумела убежать.

— Понятно, — сказал ван Хельсинг. — Ну а ты, Питер? Та,которая напала на тебя в подземке, — это она была в парке? Она —заклинательница бурь?

— Я не уверен, — сказал Питер. — Все случилось так быстро. Яуспел бросить на нее взгляд, и на меня кинулась крыса.

— На каком поезде она уехала? В верхнюю часть города или внижнюю?

— В верхнюю, — быстро ответил Питер. — Совершенно точно, вверхнюю.

— Очень интересно, — пробормотал Хельсинг.

— Ты уверен, что это та девушка, которую мы искали? —спросил Питер. Он не любил лгать и почти никогда не лгал отцу, но сейчас делалэто ради Келли.

— Я еще ни разу в жизни не был так уверен. Реми, у нас естькакие-нибудь агенты, работающие в том районе?

— Да, они наблюдают за клубом в Вильямсбурге и вычислилизаклинательницу бурь еще несколько недель назад.

— Отлично. Отправь их в Мидтаун и на Верхний Ист-Сайд.Поскольку бабки больше нет, то девушка сблизится с отцом. Когда мы выясним, ктоон, нам будет легко держать его под наблюдением. И в конечном счете он приведетнас к ней.

— Да, босс. — Реми повернулся и покинул офис.

Питер посмотрел на отца, который хмуро изучал бумаги настоле. Когда отец в таком настроении, он может молчать часами.

— Я пойду, папа? — спросил Питер.

— Нет. Останься, поговори со мной, — не глядя на сына,сказал отец. — Мы где-то близко, очень близко! Твой дед, да покоится с миромего душа, говорил, что самое ценное в арсенале охотника за вампирами — это интуиция.И моя интуиция подсказывает, что мы идем по правильному следу. Я это чувствую.Заклинательница бурь — это то, что мы искали. Надеюсь, она унаследоваласпособности своей бабки, а может, и развила их еще сильнее. Эта девчонка —достаточно серьезное оружие, которое Институт Хельсингов мог бы использовать вборьбе.

— Но если она не захочет помогать нам? Что тогда?

— Если она или ее бабка, если, конечно, она все еще жива,откажутся помогать нам, то их придется уничтожить.

Питер от неожиданности заморгал.

— Но я думал, что ее бабушка — твой старый друг.

— Верно, — ответил ван Хельсинг, и на его лице скользнулосожаление. — Я знал Сину Монтур с детства. Она была одной из самых сильныхведьм, работающих на благо. Она вышла замуж за Сирила Монтура, лучшего другатвоего дедушки и моего крестного отца. Они уже были немолоды, и мы оченьудивились, когда родилась Шейла. Ничего хорошего из нее не вышло. Она оченьинтересовалась вампирами, читала про них книги, смотрела фильмы. И в концеконцов влюбилась в вампира. Бедный Сирил получил сердечный приступ, когдаувидел дочь в объятьях этого злодея. Сирил умер на моих руках. Сина после этогопокинула Институт. Мы решили, что Шейлу превратили в немертвого, но всеоказалось не так. Она забеременела от своего вампира. Я понял, какой потенциалбудет у этого ребенка, и немедленно связался с Синой. А она сказала, что убьетменя, если я когда-нибудь наврежу ей или ее внучке. И я понял, что онапообщалась с вампирами и уже развращена ими.

— Но чем же все кончится? Нет какого-то другого пути? —спросил Питер.

— Будет хуже, если девушка попадет в руки врагов.

Питер опустил голову и быстро вышел из кабинета. Обычно онвсе рассказывал отцу. Но то, что Питер сделал на этот раз, было слишкомсерьезным.

До сегодняшнего дня он хотел в жизни одного — выслеживать иуничтожать вампиров, как это делали его отец, дедушка и еще пять поколений ванХельсингов. Еще сутки назад Питер был настолько возбужден своим первымсамостоятельным заданием, что едва заснул. Но теперь он думал только о Келли.

Он все еще ощущал ее прикосновение. Всякий раз, закрываяглаза, он видел ее лицо, смотрящее на него из вагона бруклинского поезда,вспоминал, как она помахала ему на прощание.

Питер был взволнован и удивлен эмоциями, наполнившими егодушу. Отец утверждал, что вампиры способны развратить даже самое чистое сердце.Но ведь к ней это не имело никакого отношения? Она была не такая, как другие. Итот факт, что он остался жив, доказывал это.

Ему нужно увидеть ее снова. Но как? Он знал, что она живет вБруклине, но где именно? И тут Питер вспомнил, что Реми говорил о клубе вВильямсбурге, где за ней будут наблюдать. Выяснить название клуба нетрудно. Вконце концов, кто заподозрит, что сын босса влюбился в вампира?

Глава 8

Поскольку Грейвсов в стране не было, а Лилит оказалась самымблизким другом их дочери, она, согласно традиции, стала хозяйкой вечера, накоторый собрались вампиры, чтобы потанцевать, спеть и выпить в память опогибшей подруге. Смех перед лицом смерти — именно так по традиции вампирыпровожали своих близких.

Раньше такие поминальные вечера длились несколько недель.Но, учитывая, что сейчас все были заняты, поминки по Танит ограничилисьодной-единственной ночью.

— Вот и ты! — произнес Себастьян. Его лицо выражалосочувствие. — Я очень перепугался, когда услышал эту историю, дорогая!

— Спасибо, Себ, — отвечала Лилит, пока они обменивалисьвоздушными поцелуями. — Приятно, что ты согласился провести поминки по Танит.

— Больше я ничего сделать не могу, милая, — вздохнулСебастьян. — А кроме того, сегодня воскресенье.

Благодаря электронной почте и телефону, новость о смертиТанит разошлась среди учеников академии Батори и Рутвена мгновенно. Лилитсмотрела на приглашенных, попивающих из высоких бокалов кровь.

— Сколько их тут, — вздохнула она.

— О, Рене, смотри! Тут Лилит!

Лилит повернула голову и вздохнула, увидев Рене Гримшо иБьянку Мортимер.

Изобразив на лице стандартную улыбку, она произнесла:

— Классно, что вы пришли.

— О, мы ни за что не пропустили бы этот день! — воскликнулРене. — Я хочу сказать, все тут собрались.

— Я уверена, что Танит оценила бы это, — сухо ответилаЛилит.

— Ой, Лилит! А правда, что ты была там, когда убили Танит? —спросила Бьянка, и ее глаза заблестели.

Рене нетерпеливо перебил:

— Расскажи, как это было?

— Я не знаю, — отступая назад, сказала Лилит. — Всеслучилось так быстро.

— Ты испугалась?

Прежде чем Лилит успела ответить, Бьянка подтолкнула Рене:

— Слушай, а это не Дастин Грабстейн? Ну, тот самый?