Книга Дневник заштатной звезды - Пол Хенди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне искренне жаль ведущих телемагазинов. Беднягам приходится долдонить про ту или иную вещь, изображая упоение и неподдельный энтузиазм, даже когда вещь эта – полное дерьмо. Не допускается и слабого намека на иронию или сарказм.
Сегодняшним ведущим был Тони Добсон, когда-то работавший репортером в программе «Утренний кофе с Майком и Сью» (какое низкое падение для сильных мира сего). Его искусственный загар уж слишком темный, а зубы уж слишком белые. Стиль работы Тони – чрезмерный энтузиазм. Он готов рекламировать все, что угодно, так, словно лучше этого товара нет ничего на свете, – и никак не может понять, как это вы, зритель, до сих пор умудрялись без него обходиться.
Передача идет исключительно «вживую», и ведущим приходится беспрерывно говорить – до тех пор, пока кто-нибудь не позвонит в студию и не предложит свою цену. Сегодня мне довелось наблюдать поистине великий момент, когда и течение тридцати шести минут не было ни одного звонка. Кто-то скажет, что это не так уж и долго, но поскольку говорить Тони Добсону было не о чем, кроме как о плюшевом медвежонке в костюме Шерлока Холмса, парню пришлось несладко. Я живо представил себе, как продюсер орет ему в наушник «Тяни… тяни… тяни». Первые минут восемнадцать Тони держался молодцом, но затем явно поплыл. Он начал заикаться, во взгляде читалась паника. Было видно, как сильно он вспотел. К двадцать четвертой минуте отчаяние окончательно взяло верх над Тони. Он стал изображать доктора Ватсона: обращался к мишке Холмсу, придумывал сценарии разных преступлений, причем говорил на два голоса, сразу за обоих персонажей. Готов поклясться, что к тридцатой минуте бедняга едва не плакал. Я даже чуть было не позвонил в студию: просто чтобы избавить несчастного от страданий.
«Раз, два, три – продано» – настоящее кладбище для телеведущего. Господи, прошу тебя: сделай так, чтобы чаша сия меня миновала.
Похоже, у меня действительно серьезные проблемы с самомотивацией. После пантомимы прошло уже почти полтора месяца, а я до сих пор не позвонил своему агенту, не подстриг волосы в носу и ничего не сделал с капающим краном на кухне. Чувствую себя ни к чему не годным; пора заняться какими-нибудь упражнениями.
Сегодня на телеаукционе продавали пятновыводитель, кухонный нож, ванночку для ног, переносную караоке-установку, велосипед-«унисекс», электрическую мельничку для перца, плюшевого медвежонка в костюме Ивела Нивела[11]и бриллиантовую брошь в форме единорога.
В щель почтового ящика кто-то пропихнул записку:
Пожалуйста, позвони мне.
Нам нужно срочно поговорить!
М.
Картины обнаженной Эдвины Карри замелькали в моей голове. С этим надо что-то делать, пока ситуация не обострилась окончательно.
Позвоню ей.
Завтра.
Может быть.
И ведь стоит только подумать, что хуже быть уже ничего не может, как Рикардо Манчини получает четырехстраничный разворот в журнале «OK!»: «РИКАРДО МАНЧИНИ ПОХВАЛЯЕТСЯ СВОЕЙ НОВОЙ ЛОНДОНСКОЙ КВАРТИРОЙ». Ни стыда ни совести. Да и фотографии жалкие, с большой буквы «Ж». На одной из них, «Рикардо отдыхает в своей спальне», Манки развалился на леопардовом ковре, якобы углубившись в чтение «Ненайденной самости» К Г. Юнга. На нем очки (явно хочет сойти за интеллектуала), кожаная куртка с бахромой, обтягивающие джинсы и ковбойские сапоги (уверен, он просто пытается подражать мне). Рубашки под курткой нет, и даже слепому видно, что он прибег к макияжу, дабы создать иллюзию рельефа на грудных мышцах.
На следующем снимке, «Рикардо опаздывает на важную встречу», он в костюме с закатанными рукавами и в позе «настоящего мужчины»: знаете, когда модель смотрит на часы у себя на руке и одновременно как бы чуть поверх камеры, словно за головой фотографа происходит нечто безумно интересное. Одна бровь у него вздернута на эдакий недоуменный манер, а губы выпячены так, что даже Мерилин Монро осталась бы посрамленной.
Статья рассказывает, что бывший «итальянский жеребец» наконец-то угомонился, нашел «милую девушку» и готов обзавестись с ней общим хозяйством.
Я перевернул страницу – и не поверил своим глазам. Манки возлежал на белом кожаном диване, в белом трикотажном джемпере, белых слаксах, белых носках и белых лакированных туфлях без шнурков (что вызвало у меня острый приступ ревности, поскольку я сам всегда мечтал о таких же). Одного этого хватило бы за глаза, но рядом с Манки возлежала. Пиппа. В почти прозрачном белом шелковом платье от Шанель (как достоверно информировала нас статья) она выглядела просто сногсшибательно. Их руки переплелись, а заголовок буквально кричал: «НОВАЯ ЛЮБОВЬ РИКАРДО».
«Я искал любви не в тех местах, – цитирует статья. (Что ж, не могу с ним не согласиться: паркопритоны и стриптиз-клубы не самое идеальное место для поисков родственной души.) – …Но затем я встретил Пиппу, с которой мы вместе выступали в мюзикле в Вест-Энде».
В мюзикле в Вест-Энде?!
А в пантомиме в Сраной Дыре не хотите?!
Я не мог оторвать взгляд от фотографии и все думал о том, как это ужасно, что знаменитости пускают к себе в дом дешевых писак из журналов вроде «OK!» и заканчивают тем, что продают за бесценок и свою любовь, и свою частную жизнь.
Набрал номер Чарли – спросить, видела ли она статью, а заодно поделиться мнением, как все это жалко и убого, – но она заявила, что Манки и Пиппа очень милая пара. Мне показалось, она где-то даже рада, что они вместе.
– Но ведь они проституируют своей частной жизнью! – закричал я.
На что Чарли ответила, что слышала кое от кого из «Утреннего кофе», будто Рикардо получил за интервью целых пять штук.
ПЯТЬ ШТУК?
Интересно, а не захочет ли «OK!» заглянуть ко мне?
Надо обязательно позвонить Максу.
Почему я все откладываю этот звонок?
Пролистывая журнал, натыкаюсь на фотографию: мы с Эдвиной Карри перед домом № 10 по Даунинг-стрит.[12]Эдвина с обожанием смотрит мне в глаза.
САЙМОН ПИТЕРС НАХОДИТ ИСТИННУЮ ЛЮБОВЬ!
Впервые! Эксклюзивное интервью с популярным телеведущим о его любви к Эдвине Карри.
На Эдвине костюм-двойка из голубой шерсти и жемчужное ожерелье, Саймон – в красновато-коричневой гавайской рубашке и подобранных в тон слаксах.
