Книга Счастливое событие - Эльетт Абекассис

— Ты прекрасно знаешь, что она — мой самый любимый человек после тебя и Леа. Я не выношу, когда ты ее критикуешь, в то время как она пытается что-то сделать, чтобы нам помочь.

— Помочь тебе — может быть. Но только не мне! И ты хорошо знаешь, что в глубине души она меня не выносит. Твоя мать никогда меня не любила.

— Ну так попробуй обратиться к своей. Посмотрим, сколько времени ты ее выдержишь!

— Это все, что ты можешь мне предложить?

Теперь взгляд Николя был мрачным.

— У тебя депрессия, Барбара. Ты все видишь в черном цвете. Это ужасно — жить с тобой под одной крышей… — Вот так. Он произнес слова, которые опрокинули нас в изнанку любви — в небытие. — Послушай, — сказал Николя, — я думаю, моя мать права… Ты знаешь, она хорошо разбирается в детях. У нее своих четверо. И не сказать, чтобы неудачных, а? Почему ты обязательно хочешь кормить Леа грудью? Оставь это. Сейчас уже никто так не делает.

— Неправда. Есть статистика на этот счет.

— Ты так стремишься попасть в число каких-то пяти процентов?

— Это мой выбор, — сказала я. — И я от него не откажусь.

Отказаться — означало признать правоту его матери. Но я хотела отвоевать обратно свое достоинство и показать Николя, что я не ошибаюсь. Когда речь шла о матери, он становился абсолютно слепым, как будто терял весь свой здоровый скепсис.

Мать. Я бы никогда раньше не подумала, что эта тема может быть такой болезненной для Николя. Между ним и его матерью существовала глубокая, прочная, хотя и невидимая, связь, и даже если я ее не понимала, оставалось только смириться. Однако я страдала, осознавая, что это разделяет нас. Я злилась на Николя и, что еще хуже, презирала его за то, что он настолько предан своей матери и слеп. Ведь мне нужен был мужчина, супруг и отец. Хотелось, чтобы он был самостоятельнее, ответственнее. Прежде мне нравилась в нем независимость, а теперь передо мной оказался маленький мальчик, который хочет доставить маме удовольствие, человечек с эдиповым комплексом, с гордостью демонстрирующий дочь своей матери. Полюбив его как мужчину, я думала, что буду восхищаться им и как отцом, но, к своему величайшему удивлению, обнаружила в нем сына. Из-за этого я испытывала к нему новое, беспокоящее меня чувство — презрение.

19

Забыть обо всем. Снова научиться быть животным. Леа такая загадочная, непредсказуемая: вспыльчивая и веселая, улыбающаяся и печальная, самостоятельная и зависимая, проницательная и примитивная. Она ничего не сознавала и не понимала, насколько прекрасна.

В тот вечер, уложив ее спать, Я рылась в старых номерах Elle, чудом не потерявшихся при переезде. Наконец нашла что искала: из груды остальных номеров с триумфом был извлечен тот, в котором Жюльет Бинош упоминает ассоциацию под названием «Лига кормящих». Обнаружилась еще одна статья, в которой о ней говорит также Инесс де ля Фрессанж. Нужно обязательно узнать координаты этой организации, которая может сделать счастливыми новоиспеченных матерей.

Вот так через несколько дней я оказалась на собрании «Лиги кормящих», которое состоял ось недалеко от нашей квартиры, на рю Шарло. Наконец-то появилась возможность узнать тайну, которую передают друг другу шепотом в этом таинственном сообществе, где царят женщины, кормящие грудью. Мне откроется тайна женщины-матери.

Место проведения встречи оказалось обычной квартирой. В гостиной сидели женщины, собравшиеся в кружок, все с детьми. Одни держали своих грудничков на руках, другие положили их на специальные коврики на полу, где те беспорядочно барахтались. Дети постарше играли в соседней комнате и время от времени приходили, чтобы присосаться к материнской груди, при этом мать, закатывая пуловер, даже не прекращала разговора, словно это было самым обычным делом.

Я молча сидела рядом с остальными, не вступая в разговор, у меня единственной не было с собой ребенка. У темноволосой молодой женщины рядом со мной две девочки — по одной у каждой груди. Когда все представлялись, она назвалась «Лоранс, мать Клемане шестнадцати месяцев и Хлоэ трех месяцев». Она рассказывала о своем опыте, явно гордясь собой. Свою младшую дочь женщина кормила грудью два с половиной месяца, но добавляла к этому и молоко из бутылочки. Вначале, следуя советам «Лиги кормящих», она вводила питательные добавки с помощью клизм, но это было не так легко, и пришлось полностью отказаться от такого способа, когда Лоранс из-за неловкого движения чуть не проткнула малышку насквозь. Тогда она перешла к пипетке, а затем к соске — сначала с одним отверстием, потом, через три недели, с двумя, потому что малышка сосала молоко слишком медленно и начались проблемы с пищеварением… Теперь женщина хотела знать, как отразится питание из бутылочки на кормлении грудью.

Мари, председатель собрания, была категорична: бутылочки нужно избегать любой ценой, это главный враг естественного вскармливания. Стоит попробовать чашку с пластмассовым рожком, поскольку есть риск, что ребенок перестанет различать соску и материнскую грудь, и тогда, к сожалению, придется прекратить естественное кормление.

Мишель, молодая блондинка с огромной грудью, к которой припал крошечный младенец, принимала галактогил, чтобы увеличить количество молока, а также пила анисовый отвар и безалкогольное пиво. Но что еще нужно делать, чтобы не прибегать к детскому питанию? Мари посоветовала ей кормить ребенка чаще.

Когда очередь дошла до меня, я представилась: «Барбара, мать Леа двух месяцев».

— Ты кормишь ее грудью?

— Да…

— Берешь с собой, когда уходишь из дому?

— Да, иногда, во всяком случае…

— Кладешь ее с собой в постель?

— О, нет… то есть стараюсь этого избегать.

— Напрасно. У нас принято всюду брать детей с собой, и в постель в том числе. Мы считаем, что это хорошо для ребенка, потому что можно в любой момент покормить его. Гораздо легче давать ребенку грудь, когда он спит рядом с тобой.

— Ах, вот что. Да, я согласна. Вообще-то, по правде сказать, я кладу ее с собой в постель. И даже попросила моего друга спать в гостиной, потому что для троих на кровати места недостаточно.

— Что ж, хорошо! А теперь ты можешь нам рассказать что-нибудь из своего опыта?

Моего опыта… С появлением ребенка я забыла о супружеской близости, почти не спала, с трудом выкраивала время вымыть голову, не читала книг, не встречалась с друзьями. Я стала матерью — пусть так. Но откуда мне было знать, что мать не может больше быть никем другим. Приходится отвергать все остальные роли: отказаться от сексуальности, соблазнительности, работы, спорта, тела и духа. Выходит, надо отказаться от жизни. Примерно это я и сказала.

Все присутствующие смотрели на меня, как на убийцу, или даже хуже. Они считали меня недостойной называться матерью. Не нужно было вообще поднимать эту тему, но трудно удержаться. После родов я постоянно чувствовала себя одинокой и теперь радовалась столь внимательным слушательницам.