Книга Окольные пути - Франсуаза Саган

Как по команде, обе женщины достали из карманов носовые платки и спрятали в них лица.

– Ладно, идите, – раздраженно сказал Морис. – Мы, мужчины, все уладим!

И он дернул за руку Лоика, которому польстило, что он совершенно не имел в виду Брюно, говоря «мы, мужчины».

– Эх, жалко, что я не могу вам помочь. Но я покажу вам, где лежат инструменты и как ими пользоваться. Может быть, теперь стоит разбудить вашего приятеля, чтобы он помог вам.

Эту задачу взвалила на себя Люс, но через десять минут она вернулась в слезах и сказала, что Брюно, как и обещал, отказывается от любой подобной работы. Он сам сказал об этом.

– Наш молодой друг – он же изрядный хам – сделал заявление о том, что не пошевелит и мизинцем, пока мы здесь находимся, – объявил Лоик, чтобы прояснить ситуацию.

– Но уж моей матери не стоило бы делать такого заявления, – сказал, смеясь, Морис Анри.

Рыть могилу на лугу за домом пришлось Лоику, под яблонями, которые укрывали его от солнца, а позже будут укрывать и беднягу Жана. Место было поэтичное, четыре яблони стояли как четыре свечи; если бы это зависело от него, Лоик охотно выбрал бы такое местечко и для своих бренных останков. Маленький Брюно, конечно, был отъявленной сволочью. По словам Мориса, земля здесь была как пух; благодаря его советам Лоик узнал, как пользоваться лопатой, но ему понадобилось более двух часов, чтобы расчистить необходимое для могилы пространство.

Когда он вернулся на ферму, Люс и Мемлинг уже ожидали его, сидя на стульях с серьезным видом, одетые в темное, готовые к похоронам. Было одиннадцать часов утра, и фермерша, пока Лоик рыл могилу, заботливо положила несколько цветков на грудь умершему и вложила ему в руки распятие, сделанное из двух перекрещенных палочек, соединенных красивой черной лентой. Эта подчеркнутая убогость и попытка хоть как-то украсить похороны делали все приготовления отчаянно трогательными. К тому же Люс в костюме цвета морской волны принялась так рыдать, что и камни могли последовать ее примеру. В этот момент на кухне появилась Диана Лессинг, вся в черном, в костюме от Шанель, под невообразимой вуалью и на таких высоких каблуках, каких Лоику никогда в жизни и видеть не приходилось. Впрочем, эти траурные одеяния не нарушили ее расположения духа.

– Довольно же плакать, Люс! В конце концов, он был всего лишь…

Она затормозила обоими каблуками перед словом «шофер» и заменила его «человеком, которого вы не так уж хорошо знали».

– Он служил у нас пять лет, – сказала Люс сквозь рыдания. – Я видела его каждый день, мы так мило беседовали, когда были вдвоем в машине.

– Но все же вы его не так уж хорошо знали! – повторила Диана, приведя тем самым в изумление семейство Анри: как можно плохо знать человека, с которым каждый день в течение пяти лет так мило беседуешь наедине в машине. И Диана с твердостью добавила: – Брюно не придет? Вот что я должна сказать вам, Люс: если бы я связалась с таким типом, я бы не стала дожидаться, пока его расстреляют, а сама бы немедленно бросила его!

Но, говоря это, она обращалась к Лоику, как будто Люс была слишком малодушна, чтобы понять ее.

Фермерша вместе с сыном погрузили Жана на повозку, туда же положили и несколько цветков. Морис вел под уздцы лошадь, следом шли три женщины, Лоик отставал от них на два шага. Рыдания Люс возобновились с новой силой, и у него перехватило горло. Какая же глупость! Какая ужасная глупость эта нелепая смерть человека на дороге, на глазах и по вине тех людей, для кого он был лишь частью обстановки, и не самой значительной частью! Телега медленно въехала на луг, и Диана двинулась за ней с удвоенной энергией, так как тащила за руку Люс. Она широко шагнула раз, затем другой и вдруг резко остановилась, замерев в позе бегуньи, воплощенной в мраморе. Ибо ее высокие каблуки, попав в вязкую почву, удерживали ее так же крепко, как каменные опоры держат в лагуне венецианские дворцы. При этом она потянула назад за локоть только что набравшую скорость Люс, и та, чтобы сохранить равновесие, принялась изо всех сил махать руками, что, впрочем, все равно не спасло бы ее от падения, если бы Мемлинг не подхватила ее на лету. Арлет повернулась к Диане. Та, с блуждающим взглядом и с высоко поднятой головой, походила на окаменевших дочерей Лота после трагедии Содома и Гоморры. Тем временем безучастные к разыгравшейся драме Морис и его лошадь продолжали свой путь. Диана бросила на Лоика взгляд, одновременно властный и отчаянный.

– Зачем хоронить этого несчастного в зыбучих песках? – прошипела она. – От лени? Помогите же мне, наконец!

Лоик попытался было поднять ее за талию, но движениям его не хватало уверенности – им овладел непреодолимый смех при виде Люс, которая, глядя, как удаляется повозка, снова разразилась слезами. Мало того что убили ее собственного шофера, так сейчас еще и его бренные останки крадут у нее. Мемлинг рявкнула Диане:

– Вам следует снять туфли и идти в носках!

Действительно, это был выход из положения, хотя Диане не очень понравилось, что ее ажурные чулки были названы «носками». Но она повиновалась. Они быстро нагнали повозку, остановившуюся перед ямой, которую Лоик выкопал с таким трудом и теперь взирал на нее с такой гордостью.

– Надеюсь, она достаточно большая, – сказал он вполголоса. – У меня было только два часа! – прибавил он, чтобы все оценили его усилия.

– Но все превосходно, просто превосходно! – сказала Диана таким тоном, как будто она разговаривала с угодливым могильщиком. – Ну что, вы снимаете его?

Лоик был в бешенстве, но пытался взять себя в руки.

– Да, но мне нужна помощь! Я ведь не могу все делать сам, Диана!

И тут Лоик со смущением подумал, какие они жалкие и мелочные, стоят здесь и переругиваются шепотом.

– Я помогу вам, – предложила фермерша. – Видно, что у вас нет сноровки.

Лоик и Диана взялись за плечи, фермерша – за ноги, таким образом они спустили с повозки тело Жана и положили его, насколько возможно осторожно, в яму. Затем они выстроились вокруг, запыхавшиеся, вспотевшие, и им понадобилось не меньше минуты, чтобы снова обрести строгий и скорбный вид, как того требовали обстоятельства. Первой нарушила молчание, конечно, Диана.

– Нужно что-то сказать, – прошептала она Лоику, – может быть, его нужно благословить.

– Он был христианином?

– Не знаю, – сказала Люс дрожащим голосом.

– Но вы же общались с ним каждый день!.. – иронично бросила Диана.

Голос Люс повысился на два тона:

– Представьте себе, мы не говорили о религии!

– Но меня не интересует, о чем вы разговаривали! – воскликнула Диана, изобразив на лице скромность и потупив взор.

Лоик заволновался:

– Кто-нибудь знает заупокойную молитву?

Все отрицательно покачали головами, и Лоик глубоко вздохнул.

Голос его сам собой изменился, и он начал: