Книга Собиратель автографов - Зэди Смит

— Что за дряни ты наглотался, повтори-ка?

— Вроде суперстар.

Марвин хлопнул в ладоши, хохотнул и покачал головой. Если бы Алекса спросили, как это назвать, он сказал бы: «Танец насмешки».

— Ты у нас интеллектуал.

— Да, интеллектуал.

— Значит, так. Как у тебя все было? Поймал кайф до того, как начались корчи?

Алекс оттянул резинку пижамных штанов. Пенис был меньше, чем когда-либо раньше. Скрючился, как моллюск, только без крепкой раковины для защиты. И где же его дом? Кто его приютит в этой жизни?

— Тебя бросало из стороны в сторону? Или бил озноб? А? Некоторые, — важно заметил Марвин, — летают по своей комнате. Их всасывает в телевизор. Соединяются с ним. Потом путешествуют по телеканалам. В этом вашем Маунтджое таких чудиков немерено.

Алекс почти трое суток провалялся в кровати и был совершенно выбит из колеи. За все это время он съел только несколько рождественских шоколадных монеток в блестящей обертке. Смутно помнил, как пришел в себя на час-другой, взбил подушки за спиной и позвонил на радио, где в это время заседал некий «Дамский клуб» и речь там шла о преждевременном климаксе. Потом снова провалился в сон — как утонул в вате. А прошлой ночью, о которой шла речь, он стоял перед какой-то деревянной дверью, облизываемой невидимым огнем. Дым заволакивал все вокруг, а дверь никак не открывалась. Вернее, он не решался ее открыть.

— Марвин, — выдавил наконец он, — ничего не помню. На прошлой неделе я начал…

Марвин кивнул и описал рукой круг в воздухе. Дескать, ерунда все это. Сквозь этот круг Алекс увидел вышитые у него на униформе буквы: МАРВИН КЕПС. ДОСТАВКА МОЛОКА В МАУНТДЖОЕ. А за ними, под не застегнутой на пуговицы курткой, — жесткую щетину волос на груди. В ней таилось нечто устрашающее, словно каждый завиток был сгустком нерастраченной силы.

— Все у тебя путем. Не бери в голову. — Марвин мягко положил руки на плечи Алекса. — Тандем, дай я тебе все растолкую. Короче, у нас под черепушкой проходят такие нервные пути. И в них все твои ощущения усиливаются. Все, что видишь, и прочее. Долго перечислять. Каждая нота, которую ты слышишь, каждая травинка у тебя перед глазами. Ну и тэ пэ. И есть такой термин — «провалы в памяти». Когда-то их прозвали «золотыми рыбками». А почему — можешь догадаться.

Алекс во второй раз за утро почувствовал, что у него слезы наворачиваются на глаза. Перед ним замаячил Номер Четвертый из его Большой Пятерки:

1) рак;

2) СПИД;

3) отравленная питьевая вода — газовая атака в лондонском метро;

4) неизлечимое расстройство нервной системы (с юных лет, в результате несчастного случая);

5) слабоумие, болезнь Альцгеймера, Паркинсона и т. д. (в старости).

Он почувствовал, как к горлу подступает рвота, и поковылял к кустам у забора. Марвин схватил его за локоть, притянул к себе и легонько встряхнул.

— Только ничего такого не надо, пожалуйста, — проворковал он и начал костяшками пальцев массировать Алексу голову. — Такое часто случается. Я уже давно понял: всегда мерещится что-то быстрое, на чем ты можешь достичь своей цели. Типа самолет или что там тебе нужно. Ты что думаешь: заплатил бабки, принял дозу и словил такой кайф, которого дожидался? Накося выкуси! Не все так просто, братишка. А ты пока еще все сполна не прочувствовал. Тебе еще по этой лестнице подниматься и подниматься. По ступенечке, по одной. А взлетать наверх на лифте тебе рановато. Такая аллегория. Уловил?

— Все правильно.

— Сам знаю, что правильно. Ну, мистер полнедели-я-в-постели? Как насчет сегодня?

— Надо подумать.

— Подумай-подумай.

— Наверное, да.

— «Наверное, да», — повторил Марвин женским голосом, каким всегда передразнивал этого слабака.

Раньше Алекс даже задумывался, только ли Марвину он кажется женоподобным или всем неграм. Пару месяцев назад в местном бассейне он проплыл раз-другой туда-сюда, потом вылез из воды и спросил об этом своего друга Адама, который снял с носа зажим и ответил:

— Не… Мне ничего такого не кажется. Ничего в тебе женоподобного нет. Маленько полноват, и все. И волосы густые. Меня он тоже так поддевал. А я такой же темнокожий, как он.

— Да, — обрадовался Алекс, плеснув водой в мальчишек рядом, а они плеснули в него, — ты точно парень темнокожий.

— Да, я — темнокожий. И мне это ой-ой как дорого обходится. Вся жизнь на этом подвешена. Такие дела. Не знаю даже, как лучше сказать. Пожалуй, поважнее, чем принадлежать к некоему классу.

Из носа у Адама вытекла вода вперемешку с чем-то погуще. Должно быть, это закон. Алекс набрал в грудь воздуху, как пловец-олимпиец, шагнул по ребристому дну, сделал кувырок, оттолкнулся от стенки и проплыл почти две трети бассейна под водой — личный рекорд. Он в последнее время прибавил в весе, да и покуривал. Когда он вынырнул, то подмял под себя сразу четыре пробковых буйка и, держась за них, сидел в воде, поднимаясь и опускаясь, как поплавок.

— Что ты имеешь в виду под «классом»? Мы же голубых кровей?

В этот момент Адам в очередной раз театрально потянулся. Из чего Алекс заключил, что его друг приходит в бассейн не забавы ради, а держа в уме тщательно разработанную тайную программу — в отличие от Алекса, который проводил время, пописывая под водой в разные стороны и посматривая на молодых женщин и выпуклости их купальников внизу живота. Адам зацепился ногой за поручень. Рядом с Адамом развернулся кусочек пластыря, и вода вокруг окрасилась кровью. «Должно быть, это закон», — снова подумал Алекс. Адам зевнул, развел руки в стороны, а потом завел их за спину и сложил, как при молитве. Получилось впечатляюще, и женщины на него обратили внимание. Он в последнее время похудел и не курил, если только это была не травка. На торсе его бугрились мускулы.

— Нет, конечно, но мы немного другого класса, чем Марвин. У нас кровь голубее. В этом ключик ко всему. Хотя это слишком грубо сказано. Вот если сравнить голос Марвина с гойским голосом твоего Ленни Брюса…[10]

— Ну? И что ты хочешь этим сказать?

— Что «ну», умник ты наш? Я хочу сказать, что, может быть, по отношению к нему, и этому его наркодилеру, и всей их шайке-лейке мы самые настоящие гои.

— А он еврей?

— А он еврей.

— Ну, этот аргумент действительно… — Алекс стал подыскивать нужное слово, но оно так и не пришло ему в голову.

— А я «как бы еврей». Можешь записать это в своей книжице. Завести там специальный подраздел.

После этих слов Адам прошествовал к чаше бассейна и нырнул. Алекс же начал яростно отряхивать воду, чем вызвал недовольство страшненькой дамы во флуоресцирующем костюме. Голова у нее была словно толстой гайкой прикручена к толстой шее. Огромный рот. Она смеялась над своим сыном, барахтающимся на мелководье. Все — по тому же закону, который стоит над всеми законами.