Книга Искорка надежды - Митч Элбом

Гюнтер вскипел, — его жена провела больше трех лет в концентрационном лагере. Он готов был наброситься на священника. Но кто-то, слава Богу, вмешался, и трясущийся Гюнтер вернулся в синагогу.

На следующий день Рэб позвонил католическому архиепископу, возглавлявшему местные церкви, и рассказал ему о случившемся. Днем позже Рэбу позвонил тот самый священник и попросил разрешения прийти поговорить.

Рэб встретил его в дверях своего кабинета и предложил сесть.

— Я хочу перед вами извиниться, — сказал священник.

— Я вас слушаю, — сказал Рэб.

— Мне не следовало говорить того, что я сказал.

— Не следовало, — ответил Рэб.

— У моего архиепископа есть предложение, — сказал он.

— Какое именно?

— В нашей католической школе сейчас идут занятия. И скоро будет перемена…

Рэб внимательно слушал.

Потом он кивнул и поднялся со стула.

Когда двери школы открылись и дети высыпали наружу, они увидели, что священник католической церкви Святой Розы Лима и раввин синагоги Бейт Шолом под руку прохаживаются по школьному двору.

Одни от изумления заморгали.

Другие уставились на них в упор.

Но не было никого, кто не заметил бы этой «прогулки».

Скорее всего выдумаете, что это перемирие выглядело весьма неловко, — двух взрослых людей заставили прогуливаться под руку по школьному двору. Какие у них могут сложиться после этого отношения? Однако со временем Рэб и священник стали приятелями. И много лет спустя Рэба пригласили прийти в эту католическую церковь.

На похороны священника.

— Меня пригласили участвовать в прощальной службе, — вспоминал Рэб. — Я читал по нему молитву. Думаю, что к тому времени он и сам счел бы это не такой уж плохой идеей.

ЖИЗНЬ ГЕНРИ

Генри часто говорили: «Иисус тебя любит», и, вероятно, так оно и было, потому что жизнь раз за разом заставляла его убеждаться в этом.

Сидя в тюрьме, Генри настолько преуспел в боксе, что стал победителем среди боксеров тяжелого веса, и настолько преуспел в учебе, что, несмотря на то что в свое время не кончил даже средней школы, закончил двухгодичный колледж и получил соответствующую степень.

Выйдя из тюрьмы, Генри нашел работу в компании по истреблению домашних вредителей. Он женился на своей давнишней подружке Аннете, и некоторое время они жили вполне приличной жизнью. Аннета забеременела, и Генри надеялся, что родится мальчик.

Как-то вечером Генри вернулся домой и застал Аннету в корчах от боли. Они полетели в больницу. Ребенок родился недоношенным, на три месяца раньше положенного срока, — крохотный мальчуган, весом чуть меньше фунта. Они назвали его Джерелл. Доктора сказали им, что шансов выжить у мальчика почти никаких, но Генри взял его в свою огромную ладонь и поцеловал его ножки.

— Мой сын, — прошептал Генри и, обратив лицо к Богу, стал молить Его о помощи. — Сохрани ему жизнь! Пожалуйста, сохрани ему жизнь!

Пять дней спустя мальчик умер.

Генри и Аннета похоронили его на Лонг-Айленде. И день за днем Генри мучил вопрос: может, смерть мальчика — Божье наказание за его преступления?

Но вскоре Генри одолели горечь и злоба. Его дела пошли под уклон, дом пришлось продать. Когда же Генри увидел, что у его брата, который занимался торговлей наркотиками, стодолларовых купюр больше, чем у него долларовых, он отвернулся от Бога и, забыв, что везение не бывает бесконечным, снова ввязался в преступные дела.

Он стал продавать наркотики: сначала понемногу, потом все больше и больше. Деньги потекли рекой. И Генри, возомнив о себе невесть что, почувствовал себя боссом, стал гордым и заносчивым. Он покупал себе дорогую одежду и стригся у модных дизайнеров. Если к нему обращались с просьбой, он требовал, чтобы проситель становился перед ним на колени. Смягчался он, лишь когда к нему приходили матери с младенцами. За наркотики они готовы были отдать все, что угодно — от купленных только что продуктов до крохотной сережки из уха новорожденной дочки.

— Оставь сережку себе, — бывало, говорил он, протягивая женщине пакетик с наркотиками. — Но она теперь принадлежит мне. Каждый раз, когда будешь приходить ко мне, сережка должна быть у нее в ухе.

К середине 1980-х годов Генри зарабатывал десятки тысяч долларов в месяц. Он продавал наркотики на модных вечеринках, нередко «респектабельным» людям вроде адвокатов и судей, а как-то раз продал их даже полицейскому. Генри посмеивался над слабостью своих покупателей и наслаждался нежданно-негаданно обретенной властью. Но однажды вечером он допустил весьма распространенную ошибку — непростительную ошибку. Он решил попробовать свой «продукт».

Он подошел к краю пропасти. И соскользнул вниз.

Вскоре Генри пристрастился к своему собственному яду, и теперь ему хотелось лишь одного — забыться в дыму крэка. Иногда он выкуривал тот крэк, который ему положено было продать, а потом в свое оправдание придумывал самые нелепые объяснения.

Однажды Генри выжег сигаретой пятна у себя на руке и уверял потом своих боссов-поставщиков, что его пытали, а потом украли у него наркотики. В другой раз он попросил приятеля прострелить ему ногу, чтобы он мог сказать своим боссам, что на него напали и ограбили. Однако боссы не поверили ему на слово и явились в больницу удостовериться, что он ранен.

Как-то поздним вечером, уже накурившись крэка и решив раздобыть еще денег, Генри с компанией приятелей — среди них были его племянник и муж сестры — забрались в «куп-девил» и покатили в Бруклин в район Кэнарси[12]. Решено было нападать на ничего не подозревающих пешеходов: внезапно останавливать машину, выпрыгивать, требовать денег, отбирать их и тут же смываться.

По улице шла пожилая пара. Генри выскочил из машины и стал размахивать пистолетом у них перед носом.

— Знакомы с этой штукой?! — гаркнул он.

Женщина вскрикнула.

— Заткнись или я продырявлю тебе башку! — заорал на нее Генри.

Мужчина и женщина отдали им и деньги, и часы, и украшения. Генри поглядывал на лица стариков, и неожиданно ему стало не по себе. Он почувствовал укол совести. Но это его не остановило. И вот их «куп-девил» уже несся прочь — по Флэтлэнд-авеню.

Вдруг завыли сирены. Засверкали огни полицейских машин. Генри приказал племяннику не останавливаться. Он открыл окно, и на дорогу полетели украшения, часы, деньги. Даже оружие.

Через минуту их захватила полиция.

В полицейском участке его поставили в шеренгу — для опознания. Он стоял и ждал. Полицейские ввели старика.

Генри понял, что пропал.

Если только старик его признает, ему не миновать криминального обвинения, суда и пятнадцати лет тюрьмы. Его теперешней жизни конец. Для чего же он всем рисковал? Взял и выбросил все, что было, в помойку.