Книга Хлеб великанов - Мэри Вестмакотт

Но они не приехали. Майра сказала себе, что Уолтера понять невозможно. Подумаешь, она сгоряча что-то сказала, она же не имела в виду ничего плохого…

Вернон не слишком удивился. Он и не думал, что они приедут.

Тетя Нина говорила, что она вовсе не приятная женщина — но она была очень красивая.

Глава 6

1

Если бы Вернону потребовалось описать события последующих нескольких лет, он бы выразил их в одном слове: сцены! Нескончаемые, однообразные сцены.

Он заметил любопытный феномен: после каждой такой сцены мать становилась больше, а отец — меньше. Шквалы упреков и брани оживляли Майру, она выходила из них посвежевшей, ласковой, полной доброй воли, расположенной ко всему миру.

Уолтер Дейр — наоборот. Он уходил в себя, трепеща всеми фибрами души. Его орудие защиты — вежливый сарказм — приводил жену в ярость. Ничто другое не раздражало ее так, как его тихая, усталая вежливость.

Реальных оснований жаловаться у нее не было. Уолтер Дейр все меньше времени проводил в Эбботс-Пьюисентс. Когда он возвращался, у него под глазами темнели мешки и дрожали руки. Он мало уделял внимания Вернону, хотя мальчик всегда ощущал его глубокую симпатию. Подразумевалось, что Уолтер не должен «вмешиваться», когда речь идет о ребенке; право решающего голоса принадлежало матери. Уолтер учил мальчика верховой езде, в остальном держался в стороне, чтобы не давать свежую пищу спорам и упрекам. Он готов был признать, что Майра — средоточие всех добродетелей и заботливая, внимательная мать.

Временами он понимал, что мог бы дать мальчику то, чего не дает она. Беда была в том, что оба стеснялись друг друга. Обоим нелегко было выразить свои чувства — Майра этого не поняла бы. Их разговор всегда оставался уныло-вежливым.

Но во время сцен Вернон был полон молчаливой симпатии к отцу. Он знал, что тот чувствует, знал, как ранит его уши злобный громкий голос. Конечно, мама была права, она всегда права, этот догмат не подлежал обсуждению — но все равно он был душой на стороне отца.

Дела шли все хуже и наконец дошли до кризиса. Мама заперлась в своей комнате — слуги восторженно шептались по углам, — и через два дня приехал дядя Сидни, чтобы посмотреть, чем он может помочь.

На Майру дядя Сидни действовал успокаивающе. Он ходил взад-вперед по комнате, позванивал монетами в кармане и выглядел толще и румянее прежнего.

Майра излила на него поток своих горестей.

— Да-да, я знаю. — Дядя Сидни забренчал монетами. — Я понимаю, тебе приходится многое терпеть. Кому же знать, как не мне. Но, видишь ли, есть такое правило: давать и брать. К этому, собственно, и сводится семейная жизнь — если сказать в двух словах: давать и брать.

Последовал очередной взрыв со стороны Майры.

— Я не оправдываю Дейра, вовсе нет. Я просто смотрю на вещи как мужчина. Женщины проводят жизнь под защитой мужчин, и они видят все не так, как мужчины, — и это правильно. Ты хорошая женщина, Майра, а хорошим женщинам это бывает трудно понять. Кэри такая же.

— А с чем Кэри приходится мириться, хотела бы я знать? — закричала Майра. — Ты же не развлекаешься с отвратительными женщинами. Ты не спишь со служанками.

— Н-нет, конечно, — сказал брат. — Я рассуждаю в принципе. Заметь, мы с Кэри не на все смотрим одинаково. У нас бывают свои стычки — иногда мы не разговариваем по два дня. Но, боже мой, в конце концов мы все улаживаем, и становится даже лучше, чем было. Хороший скандал очищает воздух, я так скажу. Но надо брать и давать. И не придираться. Даже самый лучший в мире мужчина не вынесет придирок.

— Я никогда не придираюсь, — заявила Майра с полной уверенностью в том, что говорит правду. — С чего ты взял?

— Не заводись. Я этого и не говорю. Я излагаю общие принципы. И помни, Дейр — птица не нашего полета, он недотрога, чувствительная штучка. Любой пустяк — и он готов.

— А то я не знаю! — с горечью сказала Майра. — Он просто невозможный человек. Зачем только я вышла за него?

— Ну знаешь, сестричка, так не бывает, чтобы получить все сразу: и то и другое. Это была хорошая партия. Признаю, хорошая. Теперь ты живешь в шикарном месте, знаешь всех в графстве, как какая-нибудь королева. Даю слово, будь папаша жив, он бы гордился! К чему я это клоню: в каждом деле есть оборотная сторона. Даже полпенса не получишь без пары тычков. Надо смотреть в лицо фактам: все эти древние роды пришли в упадок. Ты подводи итог по-деловому: преимущества такие-то, потери такие-то. Только так. Ей-богу, иначе и нельзя.

— Я выходила за него замуж не ради «преимуществ», как ты это называешь. Я всегда терпеть не могла это поместье. Не я, а он женился на мне ради Эбботс-Пьюисентс.

— Брось, Майра, просто ты была веселая и красивая девушка. Ты и сейчас такая, — галантно добавил он.

— Уолтер женился на мне только ради Эбботс-Пьюисентс, — упрямо повторила Майра. — Я это знаю.

— Ладно, ладно, оставим прошлое в покое.

— Ты не был бы так спокоен и хладнокровен на моем месте, — с горечью сказала Майра. — Попробовал бы ты жить вместе с ним. Я изо всех сил стараюсь ему угодить, а он только насмехается и третирует меня.

— Ты к нему придираешься. Да, да! Не можешь удержаться.

— Если бы он отвечал тем же! Сказал бы что-нибудь, а то сидит тут…

— Такой уж он человек. Ты же не можешь менять людей по своему усмотрению. Не скажу, что парень мне самому нравится, пижон. Пусти такого в бизнес — через две недели банкрот. Но должен сказать, со мной он всегда вежлив. Истинный джентльмен. Когда я в Лондоне наткнулся на него, он пригласил меня на ланч в свой шикарный клуб, а если я там чувствовал себя не в своей тарелке, так это не его вина. У него есть свои хорошие качества.

— Ты говоришь как мужчина. Вот Кэри меня бы поняла! Говорю тебе, он мне изменяет, понимаешь? Изменяет!

— Мужчина есть мужчина. — Сидни позвенел монетами, глядя в потолок.

— Но, Сид, ты же никогда…

— Конечно нет, — торопливо сказал Сидни. — Конечно, конечно нет. Майра, пойми, я говорю вообще — вообще.

— Все кончено, — сказала Майра. — Ни одна женщина не выдержит столько, сколько я. Но теперь конец. Я больше не хочу его видеть.

— А-а, — сказал Сидни. Он придвинул стул к столу с таким видом, как будто приступал к деловому разговору. — Тогда меняем курс корабля. Ты решила? Что ты собираешься делать?

— Говорю тебе — я больше не желаю видеть Уолтера!

— Да-да, — терпеливо сказал Сидни. — С этим все ясно. Чего же ты хочешь? Развода?

— О! — Майра отпрянула. — Я не думала…

— Надо поставить вопрос на деловую основу. Я сомневаюсь, что тебе дадут развод. Надо доказать жестокое обращение, а я сомневаюсь, что это тебе удастся.

— Знал бы ты, как я страдаю…