Книга А если это был Он? - Жеральд Мессадье

— Это ты, шайтан проклятый, — прорычал лейтенант Фахд, — превратил моего начальника в крысу! Я… я…

Он навел пистолет на Эманаллу, который по-прежнему сидел на своем месте, и его палец судорожно дернулся на спусковом крючке. Второй офицер успел отвести его руку. Пуля попала в дверь. Оба стали бороться за оружие.

— Хочешь, чтобы он и нас превратил в крыс? Неужели не понимаешь? — кричал второй офицер. — Его и фото не берет! Это же колдун!

Они застыли и ошеломленно уставились на Эманаллу. Наконец оба были вынуждены отвести глаза.

— Неужели вы и в самом деле думаете, что можете противиться божественной воле? — холодно спросил Эманалла. — А теперь отвезите меня в Исламабад, пожалуйста.

Они посмотрели на крысу, все еще копошившуюся в одежде.

— Но… как же подполковник? — спросил Фахд, которого била дрожь.

— Он останется тут, пока я не вернусь в Исламабад. Худшее с ним случится потом. Он снова примет человеческий облик.

Они растерянно обмозговывали услышанное. Потом Фахд кивнул. А может, просто содрогнулся.

— Ты обещаешь? Он опять станет человеком?

Крыса посмотрела на них и пискнула.

— От этого его участь не сделается более завидной, — ответил Эманалла.

У другого военного, не сводившего с крысы глаз, вырвался сдавленный стон.

Фахд направился к двери и открыл ее.

— Иди за мной, — сказал он Эманалле чуть слышно.

Он отвел его к машине и сел за руль. Обратный путь был тягостным. Оба офицера исподтишка бросали испуганные взгляды на пассажира, потом проводили рукой по лицу и обменивались обрывками фраз. В какой-то миг один из них гортанно вскрикнул.

Через час они высадили своего пассажира перед воротами министерской резиденции.

10

Когда спустя два часа несколько взволнованный наби Эманалла снова вышел в сад министерской резиденции, там его уже поджидал проповедник из мечети Тарик эль-Улям в Карачи, приютивший его у себя несколько дней назад. Он поклонился и поцеловал ему руки.

— Наби, — сказал он, — я нарочно приехал из Карачи, чтобы повидать тебя. Хочу предупредить: в этой стране есть люди, которые говорят, что ты иностранный шпион, и желают тебе зла.

— Твои слова — золото, — ответил Эманалла. — Я только что вырвался из их когтей.

— ISI? — спросил мавлана испуганно.

Был час пополудни. Дворецкий министра осведомился у наби, желает ли он отобедать в саду или в доме. Тут появился и сам перепуганный министр.

— Наби, что случилось?

— Этот человек, с которым ты меня отпустил, обманул твое доверие, министр, — ответил Эманалла сурово. — Он отвез меня в казарму, обвинил в том, что я шпион израильтян и американцев, два раза сильно ударил по лицу…

Мавлана вскрикнул от ужаса.

— Ударил по лицу? — переспросил министр, не веря своим ушам.

— …и объявил мне, что я не выйду из его казармы, пока не скажу ему все, что он хочет знать. Неужели ваши службы это и называют «поговорить о путях Всевышнего»?

— Этот человек поражен безумием, — сообщил министр мрачно. — После того как лейтенанты привезли тебя сюда, они нашли его в кабинете, совершенно голого и кричащего, что он крыса! Я велел немедленно отправить его в больницу для умалишенных.

Он обеспокоенно посмотрел на Эманаллу.

— Ты превратил его в крысу?

Эманалла кивнул.

— Один из его подручных, Фахд, хотел даже убить меня.

— Боже Всемогущий! — вскрикнул министр.

Казалось, он на грани отчаяния.

— А теперь, министр, послушай меня. Я хочу, чтобы ты собрал здесь, в Исламабаде, все влиятельное духовенство этой страны.

Министр посмотрел на него долгим взглядом.

— Такова воля Всевышнего, — сказал Эманалла. — И чтобы никто не уклонился.

Министр кивнул.

Духовенство было созвано.

Как только новость была объявлена, почти все мусульманские страны попросили разрешения прислать на съезд своих наблюдателей.

Он открылся в Исламабаде, в здании Национального собрания. Делегаты были еще под впечатлением от посещения мечети Шах Файсаль, самой большой в мире после мечети в Мекке.

В своей вступительной речи министр по религиозным делам попросил участников разработать общую декларацию об отношении правоверного ислама к войне и терроризму. Потом объявил, что вслед за ним слово возьмет наби Эманалла, чтобы поделиться плодами своих размышлений.

На возвышении сидели министр внутренних дел и различные сановники, а также высшее армейское начальство.

В огромном зале кроме мулл, мавлан, имамов, улемов и аятолл, представлявших различные течения, включая, конечно, и исмаилитов, были также наблюдатели из Саудовской Аравии, Йемена, Эмиратов, Египта, Судана, Кот-д'Ивуара, Нигерии, стран Магриба, Турции, Ирана, Ирака, Индонезии, среднеазиатских республик, мусульманских общин Великобритании, Соединенных Штатов, Франции, Германии… Тут было представлено более одного миллиарда жителей планеты.

Это был самый большой исламский конгресс новейшего времени.

После объявления, что с речью выступит наби, более полутысячи религиозных лидеров и мулл, в основном суннитов, хранили полнейшее молчание. Было слышно только легкое дыхание кондиционеров. Кроме тех, кто оберегал его в Карачи и Исламабаде, никто не видел этого человека. Да и слышали о нем лишь то, что он воистину знает Коран и творит чудеса. Что же до того, чтобы подчиниться его авторитету, — это совсем другое дело.

Да и в самом ли деле он наби? Ему приписывают чудеса, но ведь всякий знает, что в мире полно шарлатанов. А впрочем, какого еще наби ждать после пророка? Не будет ли кощунством оказать доверие этому незнакомцу, если мы знаем только его имя?

Охрана с автоматами в руках сторожила выходы.

В своих кабинках ждали переводчики, чтобы переводить произнесенные на урду речи на другие языки страны — пушту, шина, бурушашки, вахи, балти и калаша. Кроме того, специально для наблюдателей были предусмотрены переводчики на арабский, гуджрати, персидский, турецкий, хинди, тамильский, индонезийский, мандшу, китайский, бахаса, малайу и даже на английский.

Телевизионные экраны внутренней сети передавали изображения и звуки заседания журналистам всего мира, собранным в зале для прессы.

Здание было обыскано сверху донизу, чтобы не оставить ни одного шанса вероятным заговорщикам или террористам, поскольку, по общему мнению, конгресс имел целью изобличить терроризм. Металлоискатели, установленные на входах, также исключали всякую возможность пронести в зал огнестрельное или холодное оружие.