Книга Екатерина Медичи - Владимир Москалев

— Всех, говоришь? — повторил Конде и взял яблоко, самое большое. — Значит, не отравленные, и с хрустом надкусил сочный плод, да так, что сок брызнул в стороны. Солдат с умилением наблюдал, с каким наслаждением принц Конде ест яблоко.

— Великолепно! — воскликнул Конде и снова вонзил зубы в яблоко. — Просто замечательно! Эти плоды из садов Помоны! Ступай, солдат, ты сделал доброе дело, давно не едал я такой вкусноты. Возьми себе пару яблок: тебе и твоему товарищу.

Караульный смутился, не решаясь запустить руку в корзину.

Конде угадал его состояние, улыбнулся, достал два яблока и протянул их солдату. Тот, сияя от счастья, прижал их к груди, с бесконечной любовью поглядел на принца и вышел. Теперь он, не задумываясь, с восторгом отдаст за него жизнь…

— А вы, адмирал? — спросил Конде, возвращаясь к прерванному занятию. — Неужели не любите фрукты? Честно говоря, я успел проголодаться: завтрак нынче был ранним и не особо плотным.

— К черту яблоки, — отмахнулся Колиньи и снова склонился над своей писаниной. — Мне нужно закончить послание к кардиналу де Безу.

— Ну, как хотите, — пожал плечами Конде, продолжая уминать яблоко.

В эту минуту в комнату, будто вихрь, ворвался человек: весь взъерошенный, глаза готовы выскочить из орбит не то от страха, не то от нервного потрясения, руки и губы трясутся. Это был Ле Лон, личный медик принца.

Конде удивленно воззрился на него:

— Что случилось, Ле Лон? У вас такой вид, будто минуту тому назад получили известие, что папа Пий V повесился.

— Монсеньор!.. — вскричал доктор, увидя в руке Конде яблоко. Подбежал к принцу, и вырвал у него огрызок.

— В чем дело, Ле Лон? — непонимающим взглядом глядел на него Конде. — Вероятно, вы голодны? Что ж, я с удовольствием поделюсь с вами, загляните в корзину; там, по-моему, осталось и на вашу долю.

— Кто съел эту половину? — воскликнул Ле Лон, брезгливо держа огрызок яблока.

— Я, собственной персоной, — равнодушно сообщил принц.

— Вам не пришло в голову, что это яблоко может быть отравлено?! Почему вы не позвали меня? Ведь я столько раз вас предупреждал!..

Колиньи побледнел, выронил перо и поднялся из-за стола.

— А вы, господин адмирал, — повернулся к нему Ле Лон, — вы тоже пробовали?!.

— Я… — произнес адмирал и уставился на Конде. — Я — нет.

— Хорошо хоть так.

— С чего вы взяли? — глухо спросил принц, бледнея.

— Вы забыли, с кем мы воюем, монсеньор! — возбужденно заговорил Ле Лон. — Неужто вы забыли, сколько человек она отправила, таким образом, на тот свет?

— Мне сказали, что все солдаты попробовали это угощение, — неуверенно возразил Конде, — и, насколько мне известно, никто из них не умер.

— Они отведали всё, кроме этих яблок! — вскричал доктор. — Это сразу возбудило мои подозрения, едва я узнал об этом.

— И… вы полагаете, что… — Конде даже поперхнулся и остекленевшими глазами уставился на огрызок в руке медика.

— Что вы чувствуете? — быстро спросил Ле Лон.

— Ничего. А что я должен чувствовать?

— Жжение во рту и в желудке, легкое головокружение, постепенное онемение членов… Меня задержал больной… Неужто я опоздал? Впрочем, еще не поздно ввести противоядие, пять-семь минут у нас еще есть.

— Увы, они давно уже прошли, дорогой Ле Лон.

Лекарь вытаращил глаза:

— И вы по-прежнему ничего не чувствуете?

— Ровным счетом ничего.

— Быть может, я ошибся? — в растерянности пробормотал врач. — И никакого злого умысла здесь нет?

— Что, если этот яд действует не сразу? — высказал предположение Колиньи.

— Исключено, — мотнул головой Ле Лон. — Только этот. От любого другого яблоко моментально чернеет.

Он с беспокойством огляделся кругом и увидел маленькую собачонку, вечно крутившуюся под ногами принца. Ее подарили ему дети гугенотов, когда он ходил в храм слушать проповедь пастора. Ле Лон взял со стола ломоть хлеба, осторожно отрезал маленький кусочек яблока, закатал его в мякиш и бросил песику.

Все с интересом наблюдали за этой необычной сценой. Песик подошел, понюхал, ухватил зубами угощение, перемолол его челюстями и проглотил. Потом уселся на задние лапы и, склонив мордочку набок, просительно поглядывал на человека, в ожидании продолжения угощения.

— Ну вот, видите! — победно возгласил принц, сразу повеселев. — Ему ничего не сделалось. Мне даже кажется, что он просит у вас еще такой же кусочек. Значит, и я…

И тут он осекся. Песик вдруг жалобно пролаял и рухнул на пол. Потом свернулся калачиком, укоризненно посмотрел на Ле Лона и отчаянно заскулил. Затем резко дернулся и покатился по полу, визжа и пытаясь задними лапами достать до живота, словно хотел разодрать его когтями. На большее у него сил не хватило. Он забился в судорогах, вытянулся и умолк навеки. Из пасти его стекала на пол зеленая пена.

— Где эта крестьянка?! — вдруг заорал Конде и бросился к окну. — Где эта Юдифь, которая вздумала убить меня?

Гугеноты, стоящие внизу, услышав шум раскрываемого окна и чьи-то крики, подняли головы.

— Задержать телегу и немедленно доставить сюда торговку! — закричал Конде, высунувшись в окно.

Солдаты тут же кинулись исполнять его приказание, но телеги этой давно след простыл.

В комнату ворвался верный Матиньон:

— Что с вами, монсиньор? Что здесь происходит? И почему у дверей лежат два мертвых солдата?

— А, черт! — выругался Конде. — Про них-то я совсем забыл. Бедные солдаты… Они любили меня…

Ле Лон бросился к принцу и схватил его за руку. В глазах его читался ужас. Он усадил принца на стул, приподнял и заглянул ему под веки, потом попросил открыть рот. Приложил ухо к груди, послушал и, предложив сплюнуть, стал рассматривать слюну.

Все молча и со страхом ждали результатов его осмотра.

Ле Лон выпрямился, и оторопело уставился на принца. Тот — на него. С полминуты в комнате висела тишина, будто отсюда только что вынесли покойника.

— Ничего не понимаю, — наконец промолвил Ле Лон, разводя руками. — По всем признакам, принц, вы должны уже быть… мертвы! Но ничто, ровным счетом ничто не указывает на то, что вы только что приняли смертельную дозу яда. Так может быть только с человеком, систематически и длительное время употребляющим сильное противоядие.

Колиньи и Конде переглянулись.

— Это Лесдигьер! — вскричал адмирал и бросился обнимать принца. — Это он спас вам жизнь! Если бы он не убедил вас тогда принимать противоядие и не рассказал подробно, как это делается, наша армия лишилась бы ныне своего вождя.

— Как, монсеньор, — в растерянности заморгал врач, — вы принимаете противоядие?