Книга Хивинские походы русской армии - Михаил Терентьев

10 октября 1839 г. последовало еще дополнительное распоряжение о действиях наших по занятию Хивы, а также составлен был проект обязательного акта, коим, по утверждении нового правительства в Хиве, предполагалось прекратить на будущее время все несогласия с этим ханством.

Самого хана, как уже сказано в пункте 4 постановления комитета, решено было заменить каким-нибудь из надежных киргизских султанов. Самым надежным казался тогда султан — правитель западной части орды Бай-Мухамед Айчуваков; его-то и решено было сделать хивинским ханом. Кстати, это должно было заинтересовать киргизов в успехе предприятия. Устроено было торжественное заседание военного совета в Оренбурге. Айчувакова приняли с почетом, для него необычным, усадили его на почетное место, рядом с генералом-губернатором, и затем, разъяснив цель похода, спросили: «Хочешь ли ты занять хивинский престол?»

— Какой это престол! — возразил султан, — я даже не смею и называть его таким словом, потому что так называется и трон русского царя! Хивинский же впору назвать разве только трундуком![16]Моя кибитка, моя семья и мой аул дороже для меня всей Хивы. Срамиться я также не хочу. Если русские штыки не будут беречь поставленного ими хана, то он ничего не будет значить, а я не хочу уступать презренным хивинцам.

Совет признал эти доводы основательными, и решено было оставить при Айчувакове русскую гвардию, как это и входило в планы Петра I.

С этого времени Айчувакову был придан титул «степенства», которым он и пользовался до самой смерти.

Итак, до похода оставался еще год сроку. Сначала предположено было выступить раннею весною 1840 года, но обстоятельства заставили поспешить делом и предпринять поход четырьмя месяцами ранее, т. е. осенью 1839 года.

Предпочтение это было основано на том, что, выступив из Оренбурга в начале весны 1840 г., отряду пришлось бы проходить к Хиве безводными соляными степями, в самое знойное время, тогда как позднею осенью или зимою отряд мог избегнуть по крайней мере двух тяжелых испытаний: жары и безводья.

Эти доводы можно было предвидеть и заранее, но тут прибавилось новое, уже непредвиденное обстоятельство: башкиры, возившие по наряду на Эмбу разные запасы и строившие потом укрепления Эмбенское и Ак-Булакское, приведены были в крайне отчаянное положение недостатком продовольствия. Из 23 290 лошадей у них пало 8869, из 7878 чел. было больных цингою и сапом до 2000, из коих к этому времени умерло 199. Распущенные по окончании работ башкиры шли пешком, как голодные волки, отнимая у киргизов и верблюдов, и лошадей. Это заставило киргизов откочевать в глубь степи и тем чуть не расстроило предпринятую экспедицию: достать верблюдов было не у кого. Вызванный в Оренбург Айчуваков обещал уладить дело и дал слово нанять верблюдов во что бы то ни стало, но не иначе, как теперь же, не откладывая до зимы, когда киргизы откочуют еще дальше.

«Оказалось гораздо выгоднейшим, — писал Перовский, — не покупать верблюдов, как было предположено, а нанять их, обще с возчиками, потому что обошлись бы несравненно дороже и, кроме того, без тщательного за ними присмотра самих хозяев большею частию не выдержали бы похода; наемка же эта не может быть произведена зимою, когда все кайсаки сидят неподвижно на отдаленных зимовьях своих, а только летом, через посредство султанов-правителей; вот почему я также нашелся вынужденным обеспечить предприятие в этой важнейшей потребности и нанять верблюдов ныне же, не теряя времени. По сим причинам, то есть, как для значительного сокращения издержек (за верблюдов надо было платить со дня найма), так и для того, чтобы не потерпеть в степях недостатка в воде, я принужден буду выступить, не дожидаясь весны, и вероятно в ноябре месяце, хотя обстоятельство это в сущности своей и не противоречит Высочайше утвержденному журналу, потому что отряд достигает цели своей не ранее тамошней весны».

Между тем известия, доходившие к нам в 1839 г. из Средней Азии, были самые неутешительные: купцы и агенты уверяли, например, что в Хиву прибыло из Кабула 25 англичан,[17]предлагая хивинскому хану помощь против России войсками и деньгами, — слух казался тем вероятнее, что в это время англичане уже заняли Кабул, изгнав расположенного к нам Дост-Мухаммеда. Этим объясняли в Оренбурге и нерешительность хивинского хана, который то соглашался выдать всех русских пленных, то вдруг отдумывал. Такие происки англичан заставили поторопиться экспедициею.

Вместе с тем из Оренбурга была изгнана английская евангелическая миссия, засевшая там с начала тридцатых годов под предлогом проповеди христианства среди киргизов, а на самом деле занимавшаяся шпионством, сношениями с Хивой и Бухарой и возбуждением их против России. Куда англичане не могли проникнуть с оружием, туда они являлись с аршином, а если и аршином достать не могли, — не церемонились пустить в ход и Евангелие!

Никого из киргиз евангелисты в свою веру не обратили, да и не старались об этом, но зато английский посол в Тегеране отлично знал о приготовлениях к ученой экспедиции, в которой не было ни одного ученого…

Так как, вследствие пожаров, приготовления не могли быть окончены ранее осени, то оставалось решить только один вопрос: когда идти лучше — зимой или летом?

Сначала думали выступить раннею весной, пройти весь путь до Хивы в 50 дней, сделать свое дело, а осенью назад. Пехоту везти на верблюдах. Если в корзинах, то по 3 человека на верблюда, а если в длинных повозках на высоких колесах с широкими ободьями, то по 8 и 10 человек на каждого верблюда.

Но тут стали вспоминать разные исторические примеры зимних походов.

Примеры Чингисхана, прошедшего с 200 000 армиею по снегу степь Гоби для покорения Китая (1211 г.) и степь Бек-пак (в нынешней Акмолинской области) при движении на Хиву в 1219 г. Примеры Тамерлана, начинавшего свои нашествия к Сибири или к Уралу всегда зимою; так, в январе 1391 г. он двинулся от Ташкента к р. Ишиму и Тоболу, откормил здесь весною коней, а затем в 10 дней прошел до 1000 верст, настиг Тохтамыша при р. Кондурче, в нынешней Самарской губернии, и разбил его. Наконец, примеры из нашего собственного опыта: а) зимний поход воевод Ушатого и Курбского в 1499 г. (при Иване III) к берегам Иртыша и Оби, когда русским пришлось пройти на лыжах до 3000 верст; б) походы 1800 г. в Швецию, по льду через Балтийское море, князя Багратиона из Або, через Аландские острова, а оттуда Кульнева к берегам Швеции, Барклая-де-Толли из Вазы через Кваркен к Гриссельгаму (в два дня сделано 100 верст, но артиллерию пришлось бросить); графа Шувалова из Улеоборга, чрез Торнео, — в Улео.

Поход 12 года также казался многим доказательством того, что «морозы русскому человеку нипочем». Зимняя экспедиция Берга, о которой мы уже говорили, также склоняла оренбургское начальство в пользу зимы. На беду, у нас вздумали еще посоветоваться с русским фельдмаршалом, хотя и английским главнокомандующим, железным герцогом Веллингтоном, который тогда считался у нас первым военным авторитетом за победу над Наполеоном под Ватерлоо. Авторитет этот не признавали только пруссаки, приписывавшие эту победу, и не без основания, своему фельдмаршалу Блюхеру, да французы, считавшие, что сам Веллингтон был разбит ими под Ватерлоо и что бой был возобновлен и обратился в поражение французов только с прибытием пруссаков Блюхера.