Книга Muto boyz - Павел Тетерский

В одну из таких вылазок я обнаружил себя рядом с Оленькой. Я был уже достаточно пьян для того, чтобы сказать ей то, что давно уже вертелось где-то на кончике языка, просясь наружу.

— Послушай, Оленька, жопа голенька, — начал я. — Я хочу с тобой поговорить об одном деле, причём серьёзно.

Оленька никак не могла решить, обижаться на «жопу голеньку» или принять это как шутку. Ничего обидного в этом не было, но девичий пафос нашёптывал ей изнутри что-то неправильное. Воспользовавшись паузой, я продолжил:

— Я считаю, что тебе уже пора как-то определиться с моим другом, с Чикатилой. — Мне показалось, что «с моим другом» было произнесено с излишней театральностью, но я списал это на пьянство.

Оленька хотела было удивлённо вскинуть брови, но я уже действовал нахраписто, я уже решил быть радикальным и говорить открытым текстом.

— Дай Чикатиле, — собравшись духом, проговорил я как можно твёрже. — Или скажи ему открыто, что у него нет шансов.

— Но я не понимаю… — начала она псевдо-возмущённо, но я был непреклонен:

— Оленька, ты всё понимаешь. Ты очень неглупая девушка, вон и в сессии у тебя одни пятёрки. Дай Чикатиле, а?

— Мне не нравится то, как ты… — последний раз попробовала Оленька, но вдруг что-то в ней хрустнуло, она махнула рукой где-то внутри. И как-то откроенно-удивлённо произнесла: — Не дам.

— Почему? — спросил я обескураженно. Оленька и сама поразилась своему откровенному ответу, я же был потрясён ещё больше. Я рассчитывал на более длительную осаду. Блин, гораздо проще было бы говорить с той же Сашей Белой, несмотря на всё её высокомерие. А может, именно по причине этого самого высокомерия.

— Потому что мне не очень нравится Чикатило, — ответила Оленька честно и поэтому невинно. — Потому что мне нравишься ты.

Можно описать мою реакцию как-нибудь сложно, но объясню примитивно: я офигел. Всегда очень сложно разглядеть женщину в пассиях своих друзей — я не имею в виду ситуации из американского кинематографа, когда Брюс Уиллис ищет напарника в шкафу у жены, я имею в виду: если вы порядочные с парни, если вы цените своих друзей. Наверное, нужно быть циничнее в этом вопросе. Но я-то циником не был, я смотрел на Оленьку не так, как следует смотреть на девушек с такими милыми глазками и точёными фигурками. И пока все эти мысли каскадом падали вниз внутри моей головы, стучали по моему мозгу, пока я переваривал услышанное, Оленька хищной кошкой накинулась мне на шею, и я вдруг понял, что мы целуемся взасос, а моя правая рука как-то машинально, автоматически поглаживает её зад.

Было бы странно, если бы сцена обошлась без появления Чикатилы. Он совершенно невинно вышел из туалета, возле которого всё это происходило. В моём мозгу повисла немая пауза, и я до сих пор помню даже шум сливающейся воды, исчезающий по мере того, как за Чикатилой закрывалась дверь.

Чик, конечно, отреагировал в свойственной ему манере. Запрыгал вокруг нас, как обезьяна-игрунка, заулюлюкал на весь институт и завопил: «Горько». Но он переборщил, он переигрывал. Если бы он просто отвесил пару своих шуточек, всё было бы нормально — но он слишком долго улюлюкал, он прыгал с какой-то совсем уж неистовой амплитудой. И я второй раз за день увидел нового Чикатилу, который был старым. Или взрослым, называйте это как угодно. И этому самому новому Чикатиле было больно.

Чтобы не выглядеть полным идиотом, я продолжал целоваться с Оленькой под все эти «горько» и улюлюканья, а потом поехал провожать её домой, а у подъезда мы, протрезвев, объяснились. Мы сказали друг другу стандартную фразу о том, что мы слишком разные, но то, что произошло, навсегда останется с нами и всё такое. Хотя не произошло ровным счётом ничего. Но, видимо, со мной это «ровным счётом ничего» действительно осталось, если я вспоминаю об этом сейчас, когда цифры поменялись местами.

Общепринято считать, что все эти студенческие заморочки, все пирушки и поцелуйчики — полная несерьёзность, лажа, хотя и довольно милая штука. Но на самом деле только происходившее тогда и было серьёзно. А всё, что потом, — какой-то странный, на х… никому не нужный и затянувшийся прогон.

Я знал, что мы с Чикатилой никогда не будем обсуждать этот околотуалетный эпизод — ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё. После разборок с Оленькой я поехал к нему в гости. Там намечались интеллигентные посиделки с его друзьями-музыкантами. Такие тусовки обычно проходили на удивление тихо и чинно: на них слушали музыку, говорили о книгах, смотрели видео, в основном тоже музыкальное или порнографическое, иногда курили дурь или ели колёса. В тот раз меня накормили какой-то мелкой жёлтой шнягой, которая называлась «циклодол» и от которой я вырубился, как жертва клофелинщицы, прямо посреди клипа «Killin An Аrab» группы «The Cure».

ЗООПАРК: витамины для кроликов

2 ЧАСА С MTV: нига-нига-нига-нига-нига-нига

ТРАНКВИЛИЗАТОР: витамины для кроликов

Офис «Каскада+» находился в одной из новоарбатских многоэтажек. После всей этой заварушки с танками оттуда хорошо просматривался Белый дом, который был чёрным. Мы с Чикатилой много смеялись над Белым домом, над Хасбулатовым, над танками и прочей революционной поебенью.

«Каскад» занимал половину девятого этажа. Никаким евроремонтом там даже и не пахло — все (включая самого последнего Мишеньку) прекрасно знали, что эта контора будет существовать недолго, потому что работа со всякими Кульковыми до добра не доводит. В случае чего все были готовы брать ноги в руки и бежать — долго и без оглядки, как Форест Гамп:

В прихожей сидел какой-то старый выё…истый дед. Никто не знал, как его зовут. Похоже, он и сам этого не знал — забыл по зловредности или за давностью лет. Все звали его Строчком, а в глаза говорили просто «вы». Рядом на кушетке болтался, как говно в проруби, глупый водитель по имени Саша. Он перманентно жаждал работы, но служебный «БМВ» использовался редко: Человек-Ружьё жил в основном в ирландском пабе, находившемся здесь же, на первом этаже, а Донсков пользовался собственной «девяткой». Мир тесен, и как-то раз мы выяснили, что Саша — бывший прапорщик, служивший какое-то время в Дебильнике. «Я знал это где-то подспудно, его выдавали выправка и простота», — сказал после этого Чикатило.

Такие конторы создавались тогда повсеместно. Повсеместно они создаются и сейчас, но теперь в них принято поддерживать хотя бы иллюзию солидности. Для этого перво-наперво делают евроремонт и убирают из прихожей глупого прапорщика, чтобы он не мозолил глаза клиентам. А деда-Строчка либо увольняют на пенсию, либо худо-бедно учат корректно вести себя с посетителями. В остальном ничего не изменилось: весь бизнес таких контор характеризуется одним ёмким определением «нарубить капусты и исчезнуть». По таким компаниям стадами ходят люди типа Кулькова, туда раз в неделю приезжает налоговая инспекция и всё опечатывает. Там никто не знает, кто является настоящим руководителем, там полно подставных лип, подводных течений и серых кардиналов. Ты работаешь на дядю Икса, потому что больше тебя никто никуда не берёт, и каждый день заезженной пластинкой у тебя в голове вертится одно: ну ладно, всё это, конечно, скоро накроется медным тазом, но я поработаю, загребу ещё немного, пока есть возможность.