Книга Наследница - Мэри Каммингс

И два гибких тела, извивающихся в воде — темная и светлая голова и туча брызг вокруг. В первый момент Теду показалось, что головы три — еще одна пестрая — но в следующий миг понял, что это мяч, который пытаются отобрать друг у друга два человека, и один из них — Рене! Вторым оказался мальчишка лет тринадцати, светловолосый и очень похожий на блондинку-баронессу.

Все это Тед успел рассмотреть, пока шел к бассейну. Наверное, Рене почувствовала его взгляд, потому что обернулась и замерла. Еще мгновение — и она, забыв про мяч, бросилась в его сторону, ухватилась за край бассейна и попыталась вылезти, пренебрегая лесенкой, находящейся метрах в пяти справа.

Тед шагнул к самому краю, протянул ей руку и выдернул из воды, придержав второй рукой, чтобы она не поскользнулась.

Секунду они смотрели друг на друга, потом заговорили одновременно:

— Что ж ты раньше не позвонила...

— Я вся мокрая...

И оба замолчали, продолжая глядеть друг на друга...

Едва ли Рене теперь можно было принять за шестнадцатилетнюю девочку — дело было даже не в груди, которая стала немного больше, и не в слегка округлившихся бедрах.

Изменилось что-то в лице — теперь она выглядела, пожалуй, даже старше своих лет. Заострившиеся черты, как у человека, перенесшего тяжелую болезнь, впалые щеки — и две глубокие морщины по обеим сторонам плотно сжатого рта.

Только сейчас Тед понял, что по-прежнему держит ее за руку, и, смутившись, отпустил.

— Ты сказала, что тебе нужна помощь.

— Да...

Блондинка, стоявшая сбоку, вмешалась в разговор:

— Так это и есть тот человек, которого ты ждала?

Рене вздрогнула, словно только сейчас сообразив, что в комнате есть кто-то еще, и, обернувшись, отозвалась:

— Да, Бруни, спасибо. Я... я пойду к себе, мне нужно с ним поговорить.

И снова анфилада комнат, лестницы, переходы... Рене шла впереди, часто оглядываясь, словно боясь, что он исчезнет. Потом не выдержала — схватила его за руку и повела за собой, как когда-то.

Наконец они вошли в очередную комнату, и Рене, остановившись, обернулась.

— Я не сразу тебя узнала...

Да, парик с проседью, усики щеточкой и пиджак на два размера больше и впрямь меняют человека... Он напялил этот камуфляж на всякий случай, не зная, что случилось и не крутится ли поблизости Виктор.

Тед кивнул, улыбнулся — в горле почему-то застрял комок. Внезапно она прильнула к нему, уткнулась лбом и сказала шепотом:

— Ты приехал... Я так надеялась — и ты приехал.

— Я же обещал, — ответил он, обхватив ее и прижавшись щекой к мокрым волосам, — я обещал...

Это продолжалось недолго — потом Рене отступила назад.

— Пожалуйста, располагайся, — повела она рукой, показывая на пару кресел, стоявших в углу комнаты. — Я сейчас приду, — схватила халат, висевший на спинке кресла, и скрылась в ванной.

Вернулась она быстро, завернутая в махровый халат и туго подпоясанная, с полотенцем на голове, но все еще босиком и села в кресло напротив него.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — протянула руку к телефону.

— Потом. Расскажи мне, что случилось и чем я могу тебе помочь?

Несколько секунд она молчала, потом смущенно улыбнулась.

— Сейчас... я так долго готовилась, чтобы все это сказать — а теперь не знаю, с чего начать. Ты сказал тогда, что ты... специалист по особым поручениям, вроде частного детектива. Это действительно так?

— Да

— Мне нужно... — она запнулась, глубоко вздохнула, закрыла глаза и заговорила увереннее: — Мне нужно спрятаться в каком-то безопасном месте, где Виктор не сможет меня найти. Мне нужно найти и вернуть моих собак. И мне нужен хороший адвокат, который сможет помочь мне с разводом, — немного подумала и добавила: — Я не смогу заплатить тебе сейчас — денег у меня пока нет, нужно сначала продать драгоценности. Документов у меня тоже нет. Вот, пожалуй, и все, — взглянула на него в упор. — Ты сможешь мне помочь? Со всем этим?

Что ж, сказано четко и по существу. Значит, он нужен ей как специалист по особым поручениям — всего и только...

— Да... думаю, что да.

Он физически ощутил охватившее ее чувство облегчения, черты заострившегося лица стали мягче, на губах промелькнула улыбка — неуверенная, болезненная, но все же улыбка.

— С чего ты начнешь?

— С вопросов, — улыбнулся Тед и почувствовал, что Рене снова напряглась. Машинально потянулся за сигаретой — так было бы легче начать разговор — и вспомнил, что они остались в кармане плаща. — Рене, я сделаю все, что смогу, но ты тоже должна мне помочь. Мне придется задавать тебе вопросы, может быть, неприятные. Считай, что ты обратилась к врачу, понимаешь? Я тоже в некотором роде специалист и знаю, что делаю.

— Я понимаю. Просто... — она сжала зубы и выпрямилась, просто некоторые вещи — вспоминать и говорить о них... — ее голос все-таки сорвался.

— Так плохо было? — спросил он, помедлив.

— Да. Сейчас ты скажешь, что предупреждал, да?

— Не скажу.

Ему мешал стол, разделявший их, мешала невозможность дотронуться до нее, взять за руку... Он чувствовал, что Рене близка к слезам — и пусть бы выплакалась, если после этого ей станет легче — но, услышав подобное предложение, она могла обидеться и еще больше замкнуться в попытке сохранить спокойствие. Поэтому Тед решил спросить о другом:

— В этом доме для тебя безопасно?

Она на секунду задумалась.

— Не знаю... В общем-то, да. Мы с Бруни учились вместе в школе. Если Виктор приедет или пришлет кого-то — она не впустит их, не даст меня забрать. Но если полиция...

— Ты думаешь, он мог обратиться в полицию?

— Да. Я в этом почти уверена. И потом, если он меня найдет, я... — она прикусила губу и решительно закончила, — я сама поеду обратно, или куда он скажет.

— Почему?

Рене ответила одним словом, как когда-то — но даже на это слово у нее, казалось, не хватило дыхания:

— Собаки...

Очевидно, на лице у него выразилось недоумение, потому что она заговорила — быстро-быстро, все более высоким голосом, срывающимся на крик:

— Он забрал их четыре месяца назад... и сказал, что если я не буду слушаться, он их убьет, убьет у меня на глазах. Я знаю, что ты не поймешь... никто не поймет. Но это мне сейчас важнее всего. Я ничто, пустое место, мешок с деньгами, бесплатное приложение к фирме — но это мое, только мое, это часть меня, понимаешь? Да нет, ты не поймешь, это же собаки, всего лишь собаки... но я им нужна, именно я, а не мои деньги, именно я... и они меня любят. И он знает, что я сделаю все, что он скажет, чтобы он не убил их. Я понимаю, это глупо, нелепо — всего лишь две старые собачонки... но я не смогу жить, если он их убьет. Он... он... — голос ее окончательно сорвался, и, согнувшись вперед, Рене заплакала навзрыд.